Книга, которой пока нет названия (Часть 5)

Глава 18

Дзынь… Харе Кришна! А-аа-аааа! Дзынь!

Харе Рама! А! А-а-а! Дзынь-дзынь! Дзынь-дзынь!

Харе Кришна – Харе Рама! Харе Кришна – Харе Рама!

Дзынь! Дзынь! Дзынь!

В свое первое утро в индийском доме я проснулась от того, что кто-то что есть мочи распевает песню Харе Кришна и пристукивает при этом в какой-то инструмент, похожий по звуку на барабанные тарелки. Открыв, как следует глаза, я привычно потянулась за мобильным. Часы показывали, что на дворе 4-30 утра, и, до моего будильника остается еще пятнадцать минут…

Пока мой сонный мозг собирал информацию о происходящем, гимн Харе Кришна стал более ритмичным – по звуку я поняла, что теперь музыканты стучат в две пары тарелочек. Голоса явно принадлежали Валабе прабу и кому-то из девчонок…

«Вот же не спится людям…» - с этой мыслью я лениво сползла к кровати и, как и подобает белой европейской женщине, неспешно направилась в сторону душевой. Ну, по крайней мере, никто не запрещал мне воображать, что это место было достойным того, чтобы называться именно так!

«Наверное, у них сегодня какой-то праздник, раз они с самого утра так поют!» - думала я в процессе своих утренних умываний. Тогда, в мой второй день пребывания в индийском доме мне было еще невдомек, что песни с тарелочками – это обычная молитва, которую мои домочадцы совершают ежедневно - по утрам и вечерам.

В тот же день я узнала, что музыка вообще очень важна для моей новой семьи - сразу после молитвы, которую исполнял отец с одной из дочерей, домочадцы расчехляли маленький телефон, года эдак двухтысячного, и из аудиофайлов этого телефона в наш дом снова врывалось пение! Песни из телефона были разного ритма и пелись разными исполнителями, но все их объединяло одно – ни в одной из песен не было никаких иных слов кроме Харе Кришна!

Мне удалось выяснить, что в телефоне было пятьдесят восемь аудиозаписей и они не перезаписывались уже несколько лет – так и звучали – от 1 по 58 и снова сначала… - весь день! Без выходных, перерывов и пауз!

«Лена, в конце концов, ты приехала не на музыкальный фестиваль!» - мой внутренний собеседник делал все возможное для того, чтобы сгладить ситуацию, но и китайские мобильные динамики двухтысячных годов тоже делали свое дело – час за часом безжалостно скрипели, шипели и стонали - Хааре Кришнаааа!

Нравится – не нравится, но деваться от реальности мне было особо некуда. Буквальным образом запихав в себя неприятие бытовых условий и музыкального сопровождения, я сидела перед ведром воды и пила, пила, пила… Самоотверженно, планово, режимно и без поблажек к самой себе!

Так, примерно на третий день с момента начала лечения, у меня сформировался четкий распорядок дня: в 4-30 подъем, зарядка, лекарства, часовое чтение после номера 4, пять литров воды до завтрака в 9-00. Снова часовое чтение, потом вода, вода, вода…

Удивительно, но я очень легко и быстро перешла на двухразовое питание, а вода, выпиваемая в течении дня, как будто просто заменила мне обед и разного рода кофе паузы и перекусы, которые я практиковала в Киеве. На третий день я поняла, что могу пить десять, двенадцать литров, а иногда даже больше… Поверьте, это не трудно, если вы умеете загнать себя в рамки жесткой дисциплины.

Что-что, а загонять себя в рамки – я умела профессионально… С самого своего первого дня лечения я четко следовала разработанному мной самой плану – вода была моей целью, моим смыслом, моей мотивацией, моей работой и моим успехом!

Гораздо хуже у меня ладилось с едой… Несмотря на старания Анурады, пища, которую мне можно быть есть, была, мягко говоря, невкусной… Потому ела я чуть больше, чем кот и чувствовала, как моему телу с каждым днем становится как будто легче... «Вот и сбылась мечта», - смеялась я: хотела чистый организм, вот и получаю ежедневно животворящее ведро воды и практически полное отсутствие еды!

Мне было любопытно выяснить, сколько же я весила, но узнавать это было бессмысленно – в разное время суток во мне булькало плюс-минус пару килограмм жидкости.

- Матаджи, хочешь чего-нибудь? – Анурада любила забегать ко мне в комнату стремительно и без стука…

- Нет, Анурада, спасибо! У меня есть все из того, что мне позволено иметь! – в первые дни моей жизни в индийском доме вот такие внезапные приходы Анурады меня, мягко говоря, контузили… и я по возможности старалась сократить наши диалоги до минимально коротких.

- Матаджи, а расскажи о том, как ты живешь в своей стране! Чем занимаешься? – Анурада уже расположилась на моей деревянной кровати, явно настроенная поболтать…

- Ну, что тебе рассказать?.. У меня есть семья: муж и двое дочерей, свой бизнес, живу я в Киеве…

- А что ты делаешь в своем бизнесе?

- Продаю в интернете всякие разные красивые вещи.

- Матаджи, а какие вещи ты продаешь? Расскажи!

- Ну все-все вещи, которые уникальные и красивые. Нам их отдают производители, а мы их продаем… - мои отчаянные попытки сократить разговор только еще больше раззадоривали Анураду задавать дополнительные вопросы.

- А что лучше всего продается?

- Анурада, ну, нельзя прямо так однозначно сказать: все зависит от сезона и страны…

- Матаджи, а я очень хорошо вышиваю! Хочешь, покажу тебе то, что я делала? - и не дожидаясь моего ответа, Анурада выбежала в металлическую дверью с явным намерением принести свои работы.

- Вот, матаджи: это сари, а это я вышила подушку – нравится тебе? Можно продавать такое? – Анурада вопросительно смотрела на меня своими большими черными глазами...

- Можно, Анурада, можно! Все можно продавать! – я начинала понемногу злиться…

«Мало того, что я живу в нечеловеческих условиях, так еще и вынуждена вести беседы», - брюзжала я сама про себя.

- Анурада, давай позже поболтаем? – я отчаянно и очень сильно хотела остаться одна. И у меня была для этого причина – загадочная и пока что непонятная мне самой!

Я не знаю, как описать и объяснить, но с момента начала моего лечения у меня появилось ощущение, что внутри меня есть что-то, что очень хочет быть видимым и явным…

В первый день это ощущение было каким-то зыбким, непостоянным, но чем дольше я находилась в Индии, тем более отчетливым оно становилось! Было очень похоже на то, что в моем сознании, в моей душе накопилось много ситуаций и событий, которые я по каким-то причинам не прожила, не додумала, не прочувствовала до конца... И вот, наверное, мои Боги-шутники решили, что здесь, в Индии для этого настало самое время!

То, что начало происходить со мной, выглядело так: ни с сего внутри меня всплывало какое-то воспоминание, и я всецело и полностью в него переносилась – как будто заново переживала все ощущения от разговоров, прикосновений, слушала звуки, чувствовала запахи… Это перемещение происходило спонтанно, и, не важно – была я одна, или разговаривала с кем-нибудь… Воспоминания врывались в меня непрошено и непланово и просто напрочь вырывали меня из реального времени и пространства!

В один час я могла многократно переместиться по разным закоулкам своей памяти – то я сознавала себя пятилетней, то заканчивающей университет, то улыбалась своим подростковым трагедиям…

В момент, когда Анурада так стремилась завязать разговор, мне очень хотелось быть во времени, где мне семнадцать и я с Земфирой в наушниках чеканю шаги по осенней аллее в сторону университета… День был очень теплым, я смотрела под ноги и никак не могла налюбоваться своими новыми туфлями. Они были куплены на рынке, но по какой-то причине я считала их очень стильными, и, не побоюсь сказать – дорогими и статусными! На той аллее я была провинциальной, наивной и знающей жизнь только по книжкам. Но именно в том незнании и наивности и была моя сила - жизнь казалась мне прекрасной, безопасной и волшебной в каждой своей минуте. Я шла напрямую в вечер, напрямую в чудо, и, листья - большие резные кленовые листья летели мне под ноги…

«Какая смешная! Красивая…» - думала я сама о себе, сидя на кровати своей индийской комнаты… Вместе с разноцветными осенними листьями и «девочкой-скандалом» я была счастливой, я шла по парку, я плыла сквозь годы.

И знаете что?

Тогда, находясь бок о бок со своими антинаучными порошками и жидкостями в бутылках, я не хотела знать, почему вдруг мое сознание начало эти странные регулярные путешествия во времени - я была просто благодарна за то, что со мной это происходит.

Глава 19

Вечерние часы моей жизни были отведены под то, чтобы «приживаться».

А как же можно делать это лучше, если не с помощью людей, которые при этом еще и хотят рассказать и показать тебе себя и свою страну.

И индусов моего Вриндаванского дома был обычай - каждый вечер они по издавна заведенной семейной традиции рассаживались на пластиковых стульях и топчанах перед домом и просто сидели… Иногда, разговаривали о чем-то, иногда разжигали костер, а иногда сидели просто так – молча, или занимаясь каждый своим делом. Мое появление в доме существенно оживило обстановку – всем было интересно узнать подробности жизни бледной белой женщины. А потому, вскорости после вечерней молитвы мы вместе с домочадцами рассаживались на пластиковых стульях и говорили - по-семейному, по забытому, по сельски-наивному…

На момент моего приезда на вечерние посиделки нас собиралось всего семеро: папа Валаба, дочери Рада и Анурада, гостившие в доме в момент моего приезда бабушка и дедушка, и еще один - бродячий человек, которого мои домочадцы называли гордым именем Баба. Жил Баба не в доме, а рядом с ним – но топчанчике, отгороженном от поля пластиковой ширмой…

- Я – ситх, - утверждал Баба, улыбаясь и кивая головой.

- Он бросил в Дели свою семью, свой бизнес и вот теперь живет здесь у нас. Мы его кормим, он моется в нашем душе, ни о ком не заботится, ничего не делает… Все время молится и поет мантры, - суфлировала Анурада…

Хоть на стульях нас и сидело семеро, разговаривали мы только вчетвером – с девочками и Валабой. Остальные же сидящие просто присутствовали. Они не понимали ни единого слова по-английски, но все же по неизвестной мне причине не пропускали ни одного дня вечерних бесед.

- Матаджи, через три дня приедет Харе Кришна – он в Агре учит математику. Он очень хороший и очень умный! Он только на выходных приезжает домой… - Анурада продолжала плавно вводить меня в курс того, кто есть кто…

- А Харе Рама?

- А он сейчас вместе с нашей мамой поехал в деревню! Они вернутся сегодня вечером или завтра утром! У нас очень хорошая мама! Я так ее люблю! Так сильно соскучилась уже по ней!

- Я буду с мамой спать в первую ночь, как она вернется – Рада встряла в рассказ, заявив свое право на маму на правах старшей дочери.

- Это если ты сможешь вытолкнуть с кровати Харе Раму! – Анурада добродушно хихикнула и протянула мне стакан с водой.

«В двадцать лет спать с мамой! А еще и бороться с 17-летним братом за эту возможность…» - эта мысль меня одновременно удивила, развеселила и обескуражила. Но это мое удивление было началом – цветочками того, что мне еще предстояло увидеть и узнать на святой Вриндаванской земле…

- Я хочу рассказать вам, о чем мы говорили на утренней лекции… - Валаба устроился поудобнее, и, закинув ногу на ногу, подготовился повествовать о самом главном в его жизни – о Кришне! Это было обязательным повседневным ритуалом – каждое утро без выходных и праздников Валаба посещал просветительские религиозные классы, а по вечерам в обязательном порядке делился с домочадцами сказами про демонов, про чудеса и грядущий конец света.

- Однажды жители Враджа решили отменить жертвоприношения Индре, и, он, разозлившись, наслал на Вриндаван проливной дождь. Враджабаси вместе со своими коровами бросились к Кришне просить о помощи. И великий Кришна поднял Говардхан и семь дней пастухи вместе с их коровами укрывались от проливного дождя, насланного Индрой… - рассказывая, Валаба смотрел прямо мне в глаза, жестикулируя и делая смысловые паузы…

Я же неистово напрягала свою память, пытаясь вспомнить индийский эпос про Говархан и Индру… «Еще было бы хорошо понять, что такое враджабаси… И вообще - на кой оно мне надо!» — я кивала головой вслед монологу Валабы, но, откровенно говоря, сказы о Кришне меня совсем не интересовали и не радовали. Но, увы, деваться мне было некуда – невзирая на нежелание каждое мое индийское утро начиналось с дзынь-ляля Кришна молитвы, потом нон-стоп Кришна музыка из телефона, а вечером – нате, получите - Кришна разговор.

Думая свои брюзжащие мысли и не переставая при этом понимающе кивать, я не заметила, как около ворот, маскирующих въезд к нашему дому, столбом поднялась пыль.

- Ой, смотрите – Анурада вскочила со стула и замахала руками в сторону дороги – там, переваливаясь по полевым кочкам, к нашему дому катилась рикша.

- Это мама с Харе Кришной приехали! – Анурада с криками чем-то напоминающими наше «Ура» спешно отложила в сторону свою тарелку с печеньем и направилась в сторону дороги.

Едва рикша поравнялась с нами, как из-за горы коробок, клунков, пакетов и каких-то пластиковых банок показался упитанный темнокожий парень лет восемнадцати. А рядом с ним и миловидная черноволосая женщина лет сорока - маленькая, кругленькая, ростом едва ли выше 160 см, и весом плюс-минус 100 кг.

- Мама! – Рада с Анурадой, уже подбежавшие к дороге, бросились к рикше так, как в нашем городе бегают трехлетние дети к елке за подарками. Девчонки, мама и темнокожий парень обнимались, целовались, подпрыгивали, старались рассказать друг другу обо всем и сразу…

- Харе Кришна, матаджи! – парень учтиво кивнул головой в мою сторону.

- Харе Кришна! – в момент моего ответа к парню подскочила Анурада, и, они, забыв обо всем стали обниматься так, как будто были очень, очень-очень близки, и, не виделись целую вечность.

- Рада, смотри, какую куркуму они привезли из деревни! – Анурада запрыгнула в рикшу и помогала Харе Кришне вытаскивать оттуда тюки и сумки, попеременно заглядывая в каждую их них.

«Такие непохожие на нас люди», - подумала я, и, воспользовавшись тем, что все были заняты обниманием и распаковыванием рикши, я незаметно улизнула на прогулку по пыльным дорожкам нашего поля. Мне почему-то очень-очень хотелось послушать «Nothing else matters» и вспомнить – погрузиться – побродить по времени моих первых школьных дискотек.

Глава 20

Заканчивался октябрь и Вриндаванское утро понемногу становилось прохладным. Ночная температура воздуха держалась на отметке двенадцати градусов тепла, но из-за туманов, которые каждое утро дымкой ложились на наше поле, казалось, что вот-вот случится обычный, привычный европейский Ноябрь.

Домочадцы выходили в утро исключительно в свитерах, носках и шапках, и только я - сидела в майке свключенным вентилятором вся мокрая от пота. Мне было очень жарко и очень хотелось пить! С водой все происходило как в анекдоте про лося – я глотала литр за литром, а мне по-прежнему, нелогично и очень сильно хотелось еще! Воды!

Было бы нечестно сейчас не упомянуть о том, что на протяжении всей моей жизни мне было очень чуждо чувство холода - зимой я всегда гуляла одетая в осеннюю одежду, да и ту я, как правило, носила нараспашку. В заснеженном Киеве на мои осенние пальто и джемпера смотрели очень подозрительно! С такой же грустью смотрели на меня, пьющую воду под вентилятором, и мои Вриндаванские индусы, приговаривая понятный им, нодо сих пор не понятный мне диагноз «Горячая кровь, горячая кровь».

Если не брать во внимание мою аномальную разгоряченность, то мое самочувствие тех дней можно было назвать идеальным. Наверное, сказались дни отдыха и здорового питания. Вернее, лучше сказать голодания…Я спала удивительно крепко, просыпалась легко, меня понемногу покидали привычные киевские ощущения тяжести в теле и в мыслях. И вообще, все симптомы рассеянного склероза исчезли, как не было – я отлично ходила, очень отчетливо все помнила, видела и чувствовала…

«Лечение работает! Таблетки-вонючки действуют!» - эти фразы я внутренне выкрикивала всякий раз, когда мое движение или мысль не сопровождались ни одним из привычных мне РС симптомов.

Дополняло мою радость еще и то, что у меня не было ни одного из обещанных Машей побочных эффектов лечения – ни тошноты, ни рвоты, ни слабости! Психоделическое кино, которое я прожила в первый прием своих лекарств, тоже больше не повторялось. Дни напролет я деятельно прыгала взад-вперед по своей комнате, приседала и отжималась дважды в день, и вообще - мне уверенно казалось, что я уже почти вернулась к состоянию здоровой тридцатишестилетней женщины…

«Как продажи! Пришлите мне посмотреть рекламные настройки кампании! Алло!» - три часа в день я регулярно тратила на работу. Учитывая мою разницу во времени с Киевом, и то, что просыпалась я в 4-45 утра, мне с трудом удавалось дожидаться момента выхода моих сотрудников на работу.

«У нас все хорошо! Настройки кампании мы выслали вчера – вы что, не получили? А продажи растут, но мы стараемся, чтобы они были еще лучше – сейчас как раз начался сезон. Расскажите, пожалуйста, как у вас дела?» - по звуку я понимала, что меня переключили на громкую связь, и что сейчас меня слушают сразу все сотрудники моего офиса.

«Я в порядке! Все тут такое непривычное… свиньи, коровы…» - я искренне не могла, да и не хотела объяснять нормальным белым людям свое Зазеркалье… Да что сказать?? Что я - их руководитель, теперь мою пол шваброй и пью воду из ведра?? Объяснить свое лечение я тоже не могла – все, абсолютно все происходящее находилось за гранью моего понимания!

И вот тут, казалось бы… - не хочешь разговаривать – так и не разговаривай! Но – нет!

Мне не хотелось, да что там говорить – я просто боялась выпасть из привычной жизни, а потому я держалась… Хоть все процессы работали уже достаточно давно и прекрасно работали без моего участия, я, приехав в Индию, начала цеплялась зубами за малейшую задачу, в которой, как мне казалось я могла бы быть полезной, важной, нужной, прежней. Я лезла в самые низкие операционные процессы и грустила по выходным… В субботу и в воскресенье мне казалось, что я – рыба, выброшенная течением на берег. Потому что вся моя жизнь до приезда в Индию была создана из работы и для работы, и, я не предполагала, что когда-нибудь что-то может произойти иначе...

Ну, раз уж я созналась в своем трудоголизме, то наберусь смелости описать еще одну из моих аномалий, которая происходила со мной последние лет пятнадцать… - я постоянно и безостановочно о чем-то думала!

Если пропустить все вариации и отклонения, то тема моей думы была одна – «Что делать?»

«Что делать, если мой бизнес развалится пока я буду сидеть в Индии?»

«Что делать если, продажи не вырастут в четвертом квартале?»

«Что делать, если лечение моего врача окажется неэффективным?»

«Что делать, если Витя не справится в Киеве в мое отсутствие?»

«Что делать, если вдруг меня снова парализует?

Список моих домыслов можно продолжать бесконечно… Что-что, а фантазия у меня была богатая!.. Без своего желания я постоянно генерировала какие-то новые сценарии и напряженно их же обдумывала! На все случаи жизни у меня был уготован план B, C, D и Z! Мой противный мозг и на случай конца света тоже разработал четкий скрипт…

Я ненавидела все эти мысли за то, что они все были какими-то скачущими и рваными, неврастенично-истерическими, не несли за собой ничего, кроме разрушения моего сознания… И все же-все же, эти мысли преследовали меня неотступно! Мешали спать, мешали радоваться, да что там говорить – эти мысли очень сильно и основательно мешали мне жить!

И, возможно, так продолжалось бы и дальше – еще долгие-долгие годы я бы работала и думала свои фантасмагорические думы, но случилось то, что случилось – пыльное захолустье под названием Вриндаван, где прыгающе-исчезающий мобильный интернет выбил у меня почву из-под ног – я впервые в жизни физически лишилась возможности работать!!

Нет-нет, вы не подумайте – были в моей жизни и горные походы, и дни без интернета, но я знала, что это – временно. Я знала наверняка, что через день-два мой телефон снова беспроблемно получит почту, откроются все рабочие чаты и я радостно погружусь в понятный и любимый мой мир. Но вриндаванский сценарий отвлечения от работы был иным – меня выбросило из рабочего процесса резко и безвременно, без моей на то воли и желания!

От этого я истерила, мерила шагами поле, злобно сопела, выбрасывала свою руку вверх, как вымпел, пытаясь словить сигнал, но тщетно – имейлы сотрудников не приходили, и меня накрывала болезненная удушающая грусть. Без работы я чувствовала, что я - Ничто!

Смеетесь?

Сейчас я тоже смеюсь, но в октябре 2017 года, когда мне едва исполнилось 36 лет, я думала и рассуждала именно так!

Глава 21

День за днем моя жизнь становилась иной – как будто не моей!

Я медленно и размерено пила воду, терпеливо сносила свой ужасный быт, бродила по закоулкам своей памяти, очень неуспешно пыталась работать и тихо мечтать о том, как бы поскорее закончить всю эту индийскую историю. Чуждое мне прежде чувство смирения отвоевало у моей деятельной натуры маленький уголок и прижилось – я приняла жизнь, в которой от меня ничего не зависело.

Я почти не бунтовала.

Не пыталась переломить ситуацию.

Вместо этого - постепенно привыкала к своему новому статусу, темпу и образу жизни, учась жить в настоящем моменте, ничего не планируя и не осмысливая наперед.

- Что совсем ничего не чувствуешь? – во всех наших телефонных разговорах Маша задавала мне один и тот же вопрос и была очень удивлена, когда я снова и снова отвечала: «Совсем ничего плохого я не чувствую».

- И даже головокружения после номера 4?

- Нет, Маша, никакого головокружения! Я чувствую себя очень хорошо и здорово! Так много сил появилось!

«Ничего-ничего», - повторяла Маша, - Не спеши радоваться! А главное – продолжай принимать препараты четко по времени и количеству! Каждые две недели концентрация вещества в лекарствах увеличивается. Так что у тебя еще все впереди!

В ожидании обещанных ухудшений и в отсутствие каких-либо привычных мне задач я каждый день все больше и больше вливалась во Вриндаванский мир.

В первые дни меня страшно раздражало все, что было связано с Индией – все эти их песни, привычка есть руками, стучать в бубны во время молитвы, врываться в мою комнату без стука… Но я не сдавалась, очень хорошо понимая, что для того, чтобы вылечиться, я неизбежно должна как-то принять и прожить внутри себя всю эту индийскую историю!

В перерывах между лекарствами и питьем воды я читала книги про Вриндаван, про Кришну, ну, и конечно же, принимала участие в семейных вечерних посиделках. Посреди пыльного поля, созерцая гуляющих взад-вперед коров, свиней и собак, я могла расспрашивать у индусов обо всем, что приходило мне в голову – о чем не пишут в книгах и не утверждают наверняка в нашем далеком цивилизованном мире.

Я пила воду, домочадцы – чай, мы беседовали о разном, перескакивая с мысли на мысль, я рассказывала им себя, а они – объясняли, как все устроено в их мире. Наши вечера были разными: иногда мы погружались в какие-то веселые житейские истории, смеялись, удивлялись, иногда – их рассказы шокировали меня прямо до немоты, иногда же – первой скрипкой был Валаба, и вот тогда уж нам ничего не оставалось, как в подробностях отслушать очередную часть Рамаяны про демонов, Кришну и полубогов. И, если вначале Кришна-рассказы воспринимались мной не иначе как насилие, то к концу первой недели я начала медленно привыкать. Валаба любил своего Бога, а слушать о любимом от хорошего светлого человека оказалось не так уж и плохо...

В один и таких вечеров, как будто вспышкой, в обрывке какого-то слова меня вдруг посетило странное ощущение… Ощущение общности, сроднённости, семьи.

Сидя на пластиковом стуле в пыльном индийском поле, я неожиданно для самой себя почувствовала, как домочадцы впустили меня в свои семейные традиции и тайны, которые невидимыми узами связывали поколения дедов, родителей и детей. Долгое время я считала, что такие семейные сборища поколений, где у каждого своя правда, свой ритм и свои интересы, не так уж важны, если не сказать – не нужны вообще. Но индийские посиделки очень красноречиво доказывали несостоятельность моих суждений! Тогда в Индии я очень остро почувствовала, как между членами одной семьи неприкрыто и лучисто разливается какое-то внутреннее тепло и радость… Энергия, сила… В тот момент я не знала, как правильно сказать!

Но неназванное чувство определенно существовало! И, наверное, это самое чувство и было причиной, почему в какой-то момент я стала в буквальном смысле дожидаться наступления вечеров – чтобы выйти на улицу и как в мягкую перину погрузиться в то, чему я не могла дать определения...

- Анурада, а как бабушку зовут?

- Я не знаю, матаджи…

- Подожди, как это не знаешь?? –долгое время я не могла привыкнуть к тому, что у индусов все происходит очень-очень непохоже на нас, а потому регулярно думала, что Анурада просто шутит надо мной!

- Лена матаджи, в Индии есть такое правило, что после того, как женщина выходит замуж, к ней все начинают обращаться по фамилии мужа, а после сорока лет все должны называть женщину исключительно «матаджи». Если к взрослой женщине обратиться по имени, то это будет значить, что ты ее не уважаешь. И, кроме этого, это будет значить, что ты не уважаешь мужа этой женщины!

- Ты сейчас смеешься надо мной?

- Нет, Лена матаджи, что ты! Просто так принято в Индии! Я не знаю, почему… Что-то, наверное, есть плохое в имени… Например, когда женщина выходит замуж, ей тоже запрещено называть своего мужа по имени…

- А как же его называть, Анурада? – в моем сознании промелькнуло с десяток смешных вариантов типа «мой козлик», «мой зайчик», но Анурада вполне себе серьёзно продолжала рассказывать. - После замужества женщина должна называть своего мужа только как «отец моего ребенка» или просто - «прабу», что в дословном переводе означало «господин» или «учитель».

- Ах, прабу! – я хихикнула, воображая, как мы с Витей когда-нибудь обсудим эту историю и посмеемся. - А в Индии обычно в раннем возрасте женятся или я не права? - я все веселилась, воображая какого-нибудь прыщавого двадцатилетнего прабу, но домочадцы моего хихиканья не разделили, а вполне чинно, серьёзно и с уважением продолжали просвещение белой несведущей женщины…

- Нас поженили родители, когда мне было десять, а Акинчане тринадцать лет. Но наши родители были очень прогрессивных взглядов на жизнь, а потому решили, что жить вместе мы начнем не сразу, а через четыре года, когда Акинчане исполнилось семнадцать, а мне – четырнадцать лет, - рассказывал Валаба прабу, плавно жестикулируя.

- Как это поженили родители?.. Как это такое может быть? – я в очередной раз заподозрила насмешку над собой, и, в который раз это была напрасно! Нисколько не смутившись, Валаба продолжал: «В Индии есть традиция, по которой родители будущих мужа и жены просто договариваются между собой. Может быть даже такое, что о будущем браке договариваются уже тогда, когда дети находятся в младенческом возрасте. Ну, а почему нет? Кто лучше родителей знает о том, что хорошо для их ребенка?»

- Наверное, родители знают, как лучше - я поддакивала и изо всех сил пыталась представить эти брачные договоренности, но очень безуспешно – вместо какой-то логичной и выверенной традиции перед моими глазами мелькало мрачное Средневековье, где несчастных без их воли, жестоко и навеки заточают туда, где они не хотели бы быть.

- Я появилась через год после того, как родители начали жить вместе, - проходя мимо с тарелками, Рада решила добавить в наш разговор мысль, которая казалась ей важной и уместной.

- Да, Рада – это наша первая дочь. Остальные дети появлялись у нас по очереди – каждый год по малышу! Рада, Анурада, Харе Кришна и Харе Рама, - Валаба отчетливо и с очень большой любовью выговаривал имена своих детей и улыбался так, как могут улыбаться только счастливые отцы, которые уже успели увидеть плоды своих воспитательных этюдов – повзрослевших и счастливых детей.

- Прабу, так получается, что вы стали отцом в пятнадцать лет??

- Да, получается, что так, но для Индии – это нормально. А разве есть вещи, которые недоступны пятнадцатилетним мужчинам?

- Ну… Ну, я не говорю про возможности, а про желания… В моей стране, например, многие люди хотят сначала посвятить время себе, а уже потом обзаводиться малышами…

- Я много слышал про вашу страну. У вас странная страна, очень холодная! Во всех отношениях…

Слова Валабы меня резанули как будто по живому, и, выпав из неги плавного индийского рассказа, я заняла оборонительные позиции.

- Очень хорошая страна у нас, прабу! И вообще, я знаю наверняка, что перед родами женский организм должен в достаточной степени окрепнуть! Не может девочка начать рожать без остановки каждый год!

- Тут я согласен с тобой! Нужно, конечно, немного времени… Мы не подождали, и, наверно, поэтому четвертые роды прошли очень плохо. После Харе Кришны Акинчана не могла больше иметь детей. Это было для нашей семьи очень сильное горе!

«Да, бесспорно, горе – перестать рожать после четырех детей-погодок!» - я сделала вид, что отвлеклась на питье воды, но на самом деле этот вечерний рассказ возмутил меня до глубины души! Я все понимала про разницу культур и ментальностей, но детские браки ну никак не могли уложиться в моей голове! Я пыталась представить, как мои дочери выходят замуж в 14 лет, начинают заниматься стиркой, уборкой и готовкой, а еще и рожают детей одного за другим. По моей спине бежали мурашки. Я чувствовала всю палитру эмоций от грусти до злости и обиды за женщин, которые таким образом проживают свою жизнь.

Сидя на пластиковом стуле, я уверенно знала правду – женщинам нужна любовь, забота, свобода выбора и еще много всяких жизненно-необходимых ощущений… Но что-то смущало меня… Очень смущало! Я смотрела на Акинчану и ее дочерей и видела огромную пропасть между своим знанием и реальностью. По непонятной мне причине они выглядели счастливыми! Очень-очень счастливыми!

И вот это явление женского счастья в абсолютном бесправии, нищете и бедности мне еще только предстояло разгадать!