Книга, которой пока нет названия (Часть 10)

Итак, находясь в часе от этого события, я зажала в руке приобретенный билет и начала подниматься вверх по лестнице, ведущей к выходу на посадку. Под лестницей подобно цыганскому табору, размещалось человек двадцать индусов: кто-то спал прямо на сером бетоном полу, кто-то разложил на этом же полу пластиковые пакетики, и, добывая из этих самых пакетиков пищу, как водится – руками, меланхолично и смачно закладывал ее в широко открытый рот. Самым странным мне показалось то, что и сидящие, и питающиеся, и спящие были одеты очень празднично – в цветастые платья, костюмные брюки… У девочек и женщин наблюдались прически, макияж и яркие блестящие украшения.

«На вокзал – как на праздник!», - искрой пронеслось в моей голове. «А вдруг, в местных поездах есть и правда что-то особенное?..»

Приготовившись смотреть местный колорит, я поднялась на свою платформу - до отъезда поезда на Агру оставалось двадцать минут. Несмотря на мои ожидания, ничего примечательного на платформе не происходило. Здесь царила типичная для Индии антисанитария: мусор, грязные разводы на сером бетонном полу, серые жирные крысы на железнодорожных путях и типичные индусы, способные посреди всей этой грязи сидеть, лежать и даже кушать – привычно руками из полиэтиленовых пакетиков, разложенных прямо на заплеванном полу.

Время тянулось медленно. Я попеременно наблюдала за бесстрашными крысами и беспечными людьми, не выражавшими ни толики неприятия окружающей действительности – все находящиеся на платформе мужчины, дети и женщины излучали исключительно позитив и какую-то необоснованную радость от предстоящей поездки на поезде.

Минутки тикали, и, вот наконец – вокзальные куранты показали время прибытия нашего поезда, но по какой-то странной, непонятной причине поезд не появился… Я начала тревожно расхаживать по платформе туда-сюда, и, примерно на пятой минуте метаний осознала, что я была единственной, эдакой белой вороной, решившей проявить нетерпение – в отличии от меня остальные ожидающие были невозмутимы в своем спокойствии.

«А вдруг с моим отчаянным счастьем я стою не на том пути?» - от это страшной мысли я подпрыгнула, и, метнулась к группе мужчин, ожидавшим поезда на моей же платформе.

- Агра? – я тыкала пальцами попеременно на часы и на пути, на котором не было и намека на поезд.

- Агра! – отвечали мне без малейшей тени волнения.

По прошествии еще десяти минут ожидания я переметнулась к какому-то семейству, стоящему неподалеку от места моих взад-вперед прогулок.

– Агра?

- Да, Агра! Опаздывает! – ответила мне черноволосая женщина, позвякивая желтыми браслетами на запястье.

- А на сколько опаздывает? – в ответ на мой вопрос женщина бодро и без запинок заговорила на хинди, но в потоке индийских слов я не услышала ничего, напоминающего количество минут, на которое задерживался наш поезд.

«Какие неорганизованные люди! И, главное, никого ничего не волнует!» - возмущалась я сама про себя, и, открывая Google - привычную мне за многие годы путешествий энциклопедию жизни. «Поезда в Индии часто задерживаются – на многие часы, и, даже сутки» - гласила первая же открытая мной ссылка.

«Это – провал!» - пронеслось в моем сознании, но не успела я погрузиться в минор этой мысли, как где-то вдалеке послышался гул, ожидающие на платформе зашевелились и сгруппировались, а крысы с рельсов скрылись в неизвестном направлении. Следуя движению, заданному активистами, ожидающими поезда до Агры, я стала шаг за шагом приближаться к краю перрона. Боковым зрением я заметила, как вокзальные часы указали, что поезд в Агру должен был покинуть нашу станцию двадцать минут назад.

«Ну, и надо было раньше времени переживать!» - я переминалась с ноги на ногу, наблюдая, как наш поезд медленно приближается к месту посадки пассажиров. Метр, второй, еще один – поезд замедлял ход, но мне показалось, что он не собирается останавливаться…

«Не надо быть истеричкой, Лена!» - повторяла я сама себе, но я видела! Я ясно видела, что поезд не собирается останавливаться! Секунда, вторая, третья – и, вдруг как по непроизнесенной команде поток людей с платформы хлынул прямо в открытые вагонные двери! Люди забегали, и, по какой-то снова-таки несуществующей договоренности организованно и слаженно проталкивались вглубь вагонов поезда так, чтобы заходящие следом тоже успели запрыгнуть в этот поезд!«О, Господи! Что я делаю!» - не веря сама себе, я осознавала, что и я тоже, ухватившись за поручни какого-то первого попавшегося вагона, лезу в него прямо на ходу…

«Ничего-ничего», - приговаривала я сама себе так, как приговаривают люди, стыдящиеся своего собственного поступка. «И такое бывает! В экстренных случаях!» - один за другим я подбирала слова и аргументы, оправдывающие превращение тридцатипятилетней женщины в гориллу, штурмующую вагон неопрятного индийского поезда… Но, стыд, как говорится, стыдом, и все же - моя позорная атака на вагон закончилась успехом, и, засев на первое попавшееся место на нижней полке плацкартного вагона, мне все-таки пришлось признаться самой себе в том, что в прошедшие несколько минут я была именно обезьяной, не отягощенной ни манерами, ни знанием правил безопасности, и, исключительно это помогло мне продолжить двигаться туда, где мне так хотелось быть. А между тем, притормозивший на минутку поезд, стал набирать обороты, а я в который раз подумала, что мои приключения закончены, что я так и доеду сейчас спокойно до самой Агры – за каких-то несчастных сорок минут. Но, как вы уже догадались, мое предположение об окончании приключений снова оказалось ошибочным.

Оглядевшись вокруг, я идентифицировала свой вагон как плацкартный, но даже не вдаваясь в точные расчеты, я видела, что количество пассажиров значительно превосходит количество посадочных мест! Несмотря на это, из межвагонных пролетов каждую минуту появлялись все новые и новые люди, которые размещались на любых свободных местах. Так, по прошествии минут десяти с момента отправления от станции на каждой полке вагона сидели по несколько человек. Не исключением были верхние и багажные полки – там тоже кучно и компактно заняли горизонтальное положение самые, пожалуй, предприимчивые и проворные индусы.

«Господи! Как можно лежать на незастеленной верхней полке! Сколько же там может быть заразы!» - я прямо щурилась от своих собственных брезгливых мыслей, чем, видимо, вызывала какое-то чувство тревоги у своих вагонных попутчиков – никак иначе я не могу объяснить того, что в забитом людьми вагоне, я была единственной, кто единолично занял целую полку.

«Вот и правильно! Меня надо бояться!» - я хохлилась и, наверное, даже корчила злые гримасы в надежде на то, что на мою нижнюю полку так никто и не подсядет. Но в тот день моим надеждам и планам никто не благоволил – зашедший в вагон мужчина средних лет воодушевлённо уселся со мной рядом и незамедлительно обрушил на меня радость нового индийского диалога.

- Матаджи, здравствуй! А как тебя зовут? – черноглазый собеседник развернулся ко мне вполоборота, широко улыбался и кивал в такт своим собственным словам. – Ты же говоришь по-английски, да?

Моей первой мыслью было изобразить из себя бессловесное Му-му, что после опыта проникновения в вагон было бы уже не так уж и трудно, но в тот раз моя воспитанность все же одержала верх над бескультурьем, и, я назвала попутчику свое имя.

- О! Отлично! – мой собеседник выказал такую бурную радость моему ответу, что от неожиданности я даже отодвинулась на край полки. – А я - Манав! Я преподаватель университета в Агре. Ездил вот к своей сестре в Матхуру, а сейчас возвращаюсь. А ты в какой стране живешь? Надолго приехала в Индию? Одна или с тобой еще кто-то приехал? Есть ли у тебя кто-то в Агре, кто будет тебя встречать? А я очень радуюсь, когда встречаю англоговорящих людей – в Индии же мало, кто знает английский, а без практики, как ты понимаешь, язык быстро забывается!

- Да-да, забывается! – задаваясь вопросом о том, чем же я заслужила такое количество собеседников, я меланхолично достала телефон, ища способа как-то избежать разговора. – Дайте мне, пожалуйста, минуту - мне нужно сделать кое-что!

Но, как вы уже, конечно, поняли, мой тонкий расчёт не возымел никакого эффекта - как будто не заметив моей ремарки, преподаватель университета продолжил бесцеремонно и с азартом выяснять у меня все интересующие его подробности.

В тот день, в том самом поезде до Агры мне окончательно и навсегда удалось понять, что намеки и полутона просто напрочь не уловимы для индийского слуха. Вместе с этим знанием в моей голове возникла еще одна мысль: «пока я нахожусь в этой части земного шара мне нужно просто принимать и терпеть все особенности индийского народа».

- Это ради чего стоило бы терпеть этот бессмысленный скучный разговор? – завизжал мой разъяренный внутренний собеседник.

- Надо принять и потерпеть, – спокойно ответила вторая часть моего «Я».

Поезд слегка покачивался под ритмичный стук собственных колес, поток людей, прибывающих в наш вагон, практически прекратился – сейчас на каждой нижней полке, исключая нашу с Манавом сидело по три-четыре человека. В жарком спертом воздухе витали едва ощутимые запахи карри и железнодорожного мазута, многие спали, и, общую обстановку можно было бы даже сравнить с нашей пригородной электричкой, в которую в студенчестве мы с друзьями и велосипедами вваливались для того, чтобы добраться до отправной точки своего веломаршрута. Я поглядывала на часы, Манав рассказывал об индийской системе образования, но внезапно раздался хлопок – двери вагона с грохотом распахнулись и к нам вошел нетипично рослый человек, выкрикивая что-то на хинди.

- Это - контролер, - шепнул мне Манав. – У тебя же есть билет?

- Все европейцы покупают билеты! – сказав это, я сама же поморщилась от собственного ханжества, но, забрать слова обратно, как мы знаем, невозможно. Я протянула контролеру бумажку, приобретенную в вокзальном окошке, и, каким же было мое удивление, когда в ответ на это громила разразился громким криком, жестами давая мне понять, что я должна немедленно встать и выйти из вагона.

- У тебя билет в вагон пониженного комфорта, А это - вагон с улучшенными условиями! - объяснил мне Манав.

- Он хочет высадить меня из поезда??? – мысль о том, что, выйдя из вагона, я снова попаду в какую-то индийскую деревеньку навозных домиков и не говорящих по-английски индусов, заставила меня вздрогнуть.

- Да, он хочет, чтобы ты или вышла на ближайшей остановке, или пересела в свой вагон. Но, подожди, не спеши, - с этими словами Манав начал что-то доказывать контролеру весьма бойко и уверенно. Я же в это время сидела на полке печально и недвижимо, то и дело прокручивая в своем воображении страшные картинки своей незавидной участи.

Спустя две минуты криков и споров, когда мне казалось, что я окончательно обречена на очередной круг скитаний по индийской глубинке, контролер ударил по нашему столику кулаком, и, махнув на меня рукой, удалился прочь проверять билеты у пассажиров, повышенного, как выяснилось, уровня комфорта.

Я достала салфетку и вытерла проявившиеся на лбу капельки пота. Пользуясь молчанием Манава, я вспоминала Машины прозорливые предостережения о том, что я даже вообразить не могу того, что может случиться со мной в путешествии по индийской глубинке. Ведь в самом деле – за пять часов, которые я провела в пути мне удалось увидеть Индию изнутри,

пережить всю палитру эмоций от паники, истерики, сожаления до радости и ликования.

А между тем, я все еще находилась только посередине пути в Тадж!

Глава 32

После трясущейся моторикши, прогулки по рельсам с назойливым мальчиком Анджуном, посадки в вагон движущегося поезда и спора с громилой-контролером, монотонный диалог с моим попутчиком Манавом меня, мягко говоря, вообще никак не трогал. Время лилось плавно и размеренно, вагон «повышенного комфорта» гудел множеством человеческих голосов, колеса отстукивали степ по рельсам, в окне проплывали неопрятные, неухоженные, залитые лучистым солнцем пейзажи страны, которая на ближайшее время должна была стать моим домом. Я неотрывно смотрела сквозь затуманенное вагонное стекло на блестящие разноцветные островки мусора, выглядывающие из-под настила зеленых трав, на вековые раскидистые деревья, скрывавшие за собой нищие индийские домики, и, остро чувствовала то, насколько я далека от привычной мне жизни, от моих обыденных ценностей, знаний и ориентиров. В огромном непредсказуемом краю под названием Индия весь мой опыт и умения были прекрасно бесполезными, ненужными, и, даже мешающими принять новую реальность, новые правила игры. В ту поездку в вагоне индийского поезда я очень отчетливо поняла, что Индия – это просто другой мир, другая жизнь, которая или погубит меня, или отыщет внутри меня мое другое «Я» - какую-то иную часть моей натуры, способную принять и прожить происходящее на мной на Азиатском континенте.

Мои размышления были прерваны типично по-индийски – грубо, громко и внезапно: наш поезд начал издавать какие-то лязгающие, скрипящие звуки, и, в тот же момент мои вагонные попутчики начали стремительно, безостановочно, и, как мне казалось, бессмысленно двигаться по вагону. Сквозь нашу плацкартную роскошь эхом понеслось сказанное кем-то слово – Агра!

- Может быть, тебя провести до Тадж Махала? – Манав участливо протянул мне руку, указывая на выход из вагона.

- Спасибо! Спасибо, Манав! Меня на вокзале будет встречать мой друг! А вам хорошего пути! Спасибо, что помогли договориться с контролером!

- Мне это было в радость! Удачи тебе в Индии, Лена матаджи! – преподаватель университета широко улыбнулся, помог мне спуститься по вагонным ступенькам, и, смешавшись с потоком людей, вышедшим из поезда, исчез из моей жизни навсегда. Мне же по какой-то непонятной причине захотелось задержаться на платформе – то ли для того, чтобы отдышаться от очередной дозы приключений, то ли для того, чтобы просто проводить глазами поезд, принесший мне так много новых ощущений и мыслей.

Человеческий поток исчез удивительно быстро, и, всего через минуту или две моего стояния на опустевшем перроне, раздался писк, похожий на свисток, и, наш поезд, утробно ухнув, медленно сдвинулся с места. После моего вагона, проплывшего мимо, появился еще один подобный вагон, ну, а то, что я увидела после, вновь заставило меня вздрогнуть: третий вагон, поравнявшийся со мной, был забит людьми так, как в наших широтах забивают огурцами деревянные бочки – плотно и беспорядочно. Люди третьего вагона в своем большинстве преодолевали свой путь стоя, с громкими разговорами и смехом, которые я без труда слышала даже на перроне. Помимо этого, третий вагон поразил меня вырвавшимся оттуда плотным, сбивающим с ног запахом пота, еды, пресловутого коровьего навоза, специй и каких-то понятных исключительно индийскому человеку парфюмов. Четвертый, пятый, шестой вагоны были такими же – забитыми людьми, пахнувшими и громкими… Эти вагоны были такими… Такими, что среднестатистический белый человек вряд ли смог бы без ущерба для собственного здоровья прожить эту сорокаминутную поездку между двух индийских городков...

Я стояла на перроне и смотрела на уходящий поезд как в дымке, безоценочно, безмолвно. «Это и есть «общий вагон», Лена! Это то место, Лена, в которое у тебя был куплен билет!» - эта стремительная мысль пронеслась в моем сознании глухим гулом колес вагонного состава, скрывающегося за линией горизонта. А я, несмотря на необходимость торопиться, снова нырнула в свои Киевские воспоминания, улыбаясь своим прошлым комментариям о жесткости подвески американских автомобилей, о плотном столичном трафике, о важности личного пространства… Этим мыслям суждено было стать последними сравнениями двух моих реальностей – европейской и азиатской. В тот день и до самого дня моего отъезда домой, я больше ни разу не пыталась проводить параллелей и аналогий! Провожая взглядом вагоны индийского поезда, мое сознание просто отсекло прошлое, навсегда запретив мне сопоставлять и сравнивать - с дня приезда в Агру моя жизнь уверенно разделилась на две части, никогда и ни в чем не пересекающиеся между собой.

И все же, как бы мне не хотелось задержаться в своих философствованиях, беспощадная индийская действительность требовала от меня сосредоточенности и собранности. Впереди меня ждала зажигательная поездка на байке с сыном Валабы прабу, длинная очередь и тщательная инспекция моего рюкзака на охранной стойке Тадж Махала. И вот – после того, как я расшаркалась в любезных приветствиях с моим городским гидом, нервно пропотела, маневрируя на байке по улицам Агры, объяснила индийским охранникам, зачем я несу в своем рюкзаке четыре литра воды – цель моего насыщенного многочасового путешествия предстала перед моими глазами!

Тадж Махал!

Я не знаю, как найти слова, и, видит Бог, я не совру, сказав, что ни до того дня, ни после, я не встречала ничего более вдохновляющего и удивительного! И египетские пирамиды, и Версаль, и Колизей, и множество европейских построек лучшей готики и барокко враз померкли перед Таджем - величественный, невозможный, неземной, появившийся на нашей планете вне времени и вне реальности он как будто парил над землей! Тадж был единственным в своем роде - он не имел ни двойников, ни предыстории, ни продолжения.

В Тадже все было о любви. О любви мужчины к женщине, безвременно покинувшей его после неудачных родов их четырнадцатого ребенка! Боль своей утраты великий могол приказал воплотить в белом мраморе и драгоценных камнях, инкрустированных прямо в стены белой гробницы своей возлюбленной. И, знаете, что удивило меня больше всего? - Что спустя годы и миллиарды ног туристов со всего мира Тадж по-прежнему парил над землей, по-прежнему дышал любовью! Я то смотрела на часы, то снова возвращалась к мавзолею, то садилась в тени раскинутого поблизости сада, и никак не могла надышаться величием и красотой волшебного места под названием Тадж Махал. Мне искренне хотелось остаться там на часы с тем, чтобы запомнить, зарядить свои внутренние батарейки, подумать о своей любви, представить, как любил создатель этого прекрасной белой усыпальницы, но время было беспощадно – каждая минута неотвратимо приближала меня к моменту моего второго приема лекарств. Я договаривалась сама с собой, пыталась украсть у Времени минуты – еще одна прогулка к реке, еще один взгляд, еще немного задержаться на скамейке сада, ведь вряд ли когда-нибудь в этой жизни я вернусь сюда снова…

Но вот, мои внутренние куранты громко пробили час, когда было уже действительно пора. «Да свидания, мой прекрасный, мой удивительный Тадж Махал» - я шла к выходу, и, каждые десять шагов оборачивалась для того, чтобы впечатать в память эту белую сказку о любви, пронесенной сквозь столетия.

Но эта Индия – страна, созданная из контрастов лихих, как американские горки: поднявшись на вершину созерцательного блаженства, я неизбежно должна была провалиться в пропасть беспощадной бытовой реальности, исполненной проблем, задержек, перемен и провалов во времени.

- Лена матаджи, папа сказал, что тебе очень важно вернуться во Вриндаван к 16-00, но это - невозможно! - веселый восемнадцатилетний сын Валабы прабу, преданно дожидавшийся меня у выхода, бегло посмотрел на свои наручные часы. – На поезде мы доберемся во Вриндаван ближе к ночи, на автобусе есть шанс, но я не уверен, что он ходит сегодня, понимаешь?

- Понимаю… - я закивала головой, хотя мой мозг, едва вынырнувший из прекрасный мыслей о любви и красоте, отчаянно отвергал смысл фразы, произнесенной моим попутчиком.

– Сосредоточься, Харе Кришна! Думай! Пожалуйста, думай! У меня есть три часа, и, черт побери, должен быть способ за это время преодолеть эти несчастные шестьдесят километров! – чеканя каждое слово, я осознала, как короток был мой эмоциональный путь от нежного любования до растерянности, и, наконец, до злости на то, что Индия снова пытается создать мне множество проблем в выполнении примитивнейшей задачи – преодолеть шестьдесят километров за три часа!

- А такси же есть тут у вас, а? – мне очень хотелось решить вопрос обычно, легко, цивилизованно, но местная действительность, казалось, просто не знала таких слов…

Харе Кришна молчал, не давая мне внятного ответа о возможных способах поездки во Вриндаван, но при этом вел меня за руку куда-то в неизвестном направлении…

После десятиминутной ходьбы вдоль проезжей части мой провожатый подвел меня к столбу, возле которого толпился тип неизвестных мне прежде индийских мужчин – в рубашках, в костюмных брюках, в черных офисных ботинках – обтоптанных и пыльных.

- Это - стоянка такси, - с этими словами сын Валабы прабу резко толкнул меня в сторону, и, в метре от нас прямо по обочине пролетел дерзкий водитель скутера.

«Вот так вот, Лена!» - приговаривала я сама себе, - Нужно крутить головой на 360 градусов, иначе риск банально не дожить до грустных последствий рассеянного склероза весьма и весьма велик! С назиданиями себе же самой, уставшая от обилия эмоциональных всплесков этого дня, я стояла рядом со столбом и смиренно наблюдала за тем, в какую колею войдет моя жизнь на этот раз - обращаясь к мужчинам в пыльных ботинках, Харе Кришна разразился длинным монологом, в котором единственным понятным для меня словом было, как вы уже догадались, слово – Вриндаван.

«И о чем можно болтать так долго!» - я перетаптывалась с ноги на ногу, одержимая злостью и желанием посетить уборную, но несмотря на мой суровый вид, джентльмены в пыльных ботинках не проявляли никакого желания помогать мне. Скорее, наоборот - своими лицами мужчины, стоящие у столба, демонстрировали глубочайшую меланхолию и задумчивость не иначе как о каких-то вечных вопросах мироздания…

- Они хотят, чтобы ты заплатила им пятнадцать тысяч рупий, матаджи! – сын Валабы, явно неискушенный в вопросах торговли с собственными предприимчивыми согражданами, выглядел смущённо и растерянно.

- Пятнадцать тысяч??? Я правильно понимаю, что это двести долларов примерно? Это за шестьдесят километров??

- Да, матаджи. В Индии таксисты всегда хотят, чтобы белые люди платили им как можно больше! Они думают, что все белые очень богатые…

- Харе Кришна, но за двести долларов можно купить билет на самолет куда-нибудь в Европу! А тут шестьдесят километров!

- Я все понимаю, матаджи! И я, честное слово, не знаю, как мне уговорить их быть людьми. Потому что для индусов поездка до Вриндавана стоила бы тысячу, ну, самое большое – две тысячи рупий…

Я до сегодняшнего дня помню ощущения той минуты – время замерло, а злость и негодование громко и омерзительно заскрежетали во мне страшным скрипом железа по стеклу. Но, все же, сделав глубокий вдох, я приняла решение о том, что алчное зло ни при каких обстоятельствах не будет поощрено моими собственными руками! Выудив из арсенала своих гримас самую презрительную, я за руку оттащила Харе Кришну от группы мужчин, навеки запечатленных моей памятью «кровожадными и беспринципными хапугами».

Едва осознав, что «глупая белая рыба» ускользает из сетей, таксисты сменили свой задумчивый вид на привычный образ извозчиков туристического города, и, наперебой начали выкрикивать нам вслед что-то на хинди. Но было поздно - мой крутой несгибаемый характер всецело одержал верх над благоразумием – я уводила Харе Кришну прочь от стоянки такси в неизвестном для себя самой направлении, и только одно было известно мне наверняка – что никто из таксистов, стоящих у столба, нас во Вриндаван не повезет.

- Куда мы идем, матаджи?

- Я не знаю пока! Сейчас пройдем немного, и, я подумаю… Вриндаван вообще в какую сторону отсюда?

- Вон туда, - Харе Кришна махнул рукой и я поняла, что мы движемся как раз в правильном направлении.

- А автобус откуда ездит?

- Тоже оттуда, - парень показал рукой все в том же направлении. – Но нужно где-то минут десять идти пешком еще. Но ты же помнишь, матаджи, что автобуса сегодня может и не быть…

Мы продолжали идти вдоль проезжей части. Я смотрела попеременно на Харе Кришну, на небо, на дорогу и искренне недоумевала, как они могут существовать в этом королевстве кривых зеркал, но в это же самое время в мой мозг настойчиво стучалась мысль о том, что Индия – это страна волшебства и чуда. Сначала робко, а потом все увереннее мысль о волшебстве Индии вытесняла мою злость, и, наполняла все мое естество умиротворением и покоем.

- Как дела? – продолжая чеканить шаги вдоль проезжей части, я обратилась к Харе Кришне с вопросом, который он ожидал, видимо, меньше всего.

- Все в порядке, матаджи, а твои как дела?

- Отлично дела у меня, мой друг! Поехали на автобусную остановку. Есть тут у вас рикши какие-нибудь?

- Да, матаджи, конечно. Я сейчас быстро! – Харе Кришна сделал шаг в сторону дороги и поднял руку вверх. Не прошло и минуты, как рядом с нами остановился уже известный мне мопед с металлической будкой – визитная карточка этих широт – индийская моторикша. Заняв место на дерматиновом сидении, я почувствовала непреложную радость от того, что мы с сыном Валабы были единственными пассажирами этого транспортного средства. Кроме этого, асфальтовое покрытие Агры оказалось вполне приличным, так, что с первых минут поездки я чувствовала себя очень даже прилично…

- Харе Кришна, спроси, какая цена будет за то, чтобы он довез нас до Вриндавана?

- Так это же рикша, матаджи!

- Да-да, но ты просто задай ему этот вопрос!

- Ну, как скажешь, матаджи! – похлопав рикша мэна по плечу, сын Валабы прабу произнес всего несколько слов на хинди, но после этих нескольких слов, наша будка дернулась и накренилась в сторону поворота к обочине.

Наш водитель – типичный индус средних лет, худой, с костлявыми руками, в цветастой рубашке, липнувшей к телу от жары и шлепанцах, подернутых плотной пеленой пыли, посчитал нужным не только остановиться, но и выйти из рикши с тем, чтобы разговаривать с нами, глядя глаза в глаза.

- Я довезу вас до Вриндавана за тысячу пятьсот рупий! – голос владельца рикши предательски дрожал, но черные лампочки его индийских глаз горели не мигая – в его лице читалась суета и страх от того, что случайная и баснословная по его меркам прибыль может исчезнуть также внезапно, как и появилась.

- Сколько времени займет поездка? – судя по количеству слов, Харе Кришна решил не прибегать к индийской тактике длинных диалогов, а просто переводил сказанное мной дословно.

- Четыре часа! – подстраиваясь под стиль беседы европейца, отвечал водитель. – Мы будем ехать максимально быстро, но у нас на пути будут пробки!

- Договорились! – не веря своей удаче, я уселась на заднем сидении рикши. - Только ты больше не будешь брать попутчиков! Слышишь?

- Конечно, матаджи! До Вриндавана вы будете ехать одни! – улыбаясь своей несказанной удаче размером в полторы тысячи рупий, водитель рикши давил на газ с удовольствием и со знанием дела.

Ровная дорога чередовалась с бездорожьем, бедные индийские деревни плавно переливались в поля. Наша рикша стремилась к цели со всей мощностью своих пяти лошадиных сил. Ноябрьское солнце, снижая свой накал, каталось к линии горизонта. Подходил к концу мой очередной индийский день, наполненный впечатлениями так, что в европейской размеренной реальности можно было бы не прожить и за месяцы. Но, европейская книга моей жизни была временно закрыта и отложена на полку, уступив место азиатской истории. А по меркам Азии, как я узнала позже, прожитый мной день был совершенно обычным, обыденным, и, вполне умеренно насыщенным. Тогда, раскачиваясь в индийской рикше по пути из Агры во Вриндаван я даже не подозревала, какие эмоции, впечатления и трансформации мне предстоит пережить в очень ближайшем своем будущем.