Книга, которой пока нет названия (Часть 11)

Глава 33

Вернувшись из Таджа, я довольно быстро вернулась к уже обычному своему графику: подъем в пять утра, лекарства, вода, приходы к гостиничному интернету для работы, спорт в стенах моей крошечной комнаты, чтение, и, устойчивое удовольствие от того, что в моей такой некомфортной жизни прочно утвердились часы, которые я безраздельно посвящала исключительно себе. Благодаря нехитрым упражнениям мое тело сохраняло красивый мышечный рельеф, а бизнес литература, которую я изучала жадно и в больших количествах ежедневно заряжала мой мозг новыми импульсами для развития оставленного в Киеве бизнеса.

Я чувствовала себя очень здоровой. Совершенно здоровой! И, вопреки предостережениям Маши не ощущала совершенно никакого влияния лекарств на свой организм. Вообще можно было бы сказать, что моя жизнь не претерпела никаких содержательных изменений: ежедневный спорт, работа, мысли, планы, регулярные телефонные разговоры о том и с теми, кто был моей жизнью в Киеве. Да, меня окружала индийская грязная и неуютная реальность, которую я видела и ощущала каждой клеткой своего тела, в каждой секунде своего существования, но мириться с происходящим мне помогала одна единственная мысль о том, что все это временно! В минуты самых трудных бытовых переживаний я думала, что Индия проскользнет через мою жизнь очень быстро и без последствий… Как больница, пребывание в которой неприятно, но все же временно!

Я жила мыслью о том, что должно случиться чудо, и, мои изначально предсказанные доктором шесть месяцев волшебным образом сократятся, и я вернусь домой, как ни в чем не бывало – беспечной и здоровой. Мечта о здоровье и доме успокаивала, я злилась и раздражалась значительно меньше, и, даже научилась не обращать внимания на ежеутренние молитвы домочадцев, их заходами в мою комнату без стука, на практически бесконечный гам и разговоры дома, одиноко стоящего посреди Вриндаванского поля.

- Матаджи! Матаджи, доброе утро! – с этими словами увесистая дверь моей комнаты открылась и в нее просочились Анурада с мамой Акинчаной.

- Матаджи! Мы с мамой приняли решение заниматься спортом! Покажи нам упражнения, от которым наши ноги и бедра станут такими же красивыми и худыми, как твои! – Анурада задорно притопывала на месте, демонстрируя желание начать тренировку прямо в пороге моей комнаты, не тратя ни минуты лишнего времени на сборы и разговоры! Мама Акинчана тоже широко улыбалась и кивала головой.

– Да, матаджи, давай заниматься спортом! Я посмотрела на часы, засвидетельствовавшие 6-15 утра, на Анураду – типично индийскую девчонку с гладкими округлыми бедрами и ростом метр шестьдесят, но… стоило мне перевести глаза на Акинчану, как я поняла, что я снова преждевременно и напрасно посчитала, что Индии уже не удастся меня удивить – дебютирующая спортсменка Акинчана матаджи, с весом более ста килограмм, с большой грудью и необъятными бедрами в свои сорок с лишним лет искренне верила, что немного спорта действительно изменят ее до неузнаваемости!

- Вы что, серьёзно, Анурада? - это были единственные слова, которые сгенерировал мой мозг, так безуспешно пытающийся совместить реальное положение вещей с результатом, которого так искренне и беспечно хотели эти женщины.

- Ну, да, матаджи! Мы будем делать все, что ты скажешь! Главное – научи нас! Покажи, как делать упражнения, и мы будем! Вот посмотришь! – желая подтвердить серьезность своих намерений, Анурада подняла ногу, согнутую в колене, и, хлопнула в ладоши. Примерно так, как делают малыши в детских садиках на уроках физкультуры.

- Ну, что ж, - я произнесла эту фразу с глубоким вдохом. Благодаря хоть и небольшому, но своему личному опыту жизни в Индии я очень хорошо понимала, что объяснить индусам что-либо, противоречащее их убеждениям, практически невозможно, а потому, собравшись с мыслями, я указала спортсменкам на выход из комнаты. – Будем заниматься на улице. В комнате у меня слишком мало места!

- Да-да, Лена матаджи, конечно! – одетая в разноцветное сари и привычные для местных широт шлепанцы, мама Акинчана последовала к выходу из дома.

Солнце едва поднялось из-за горизонта, но вместо томного потягивания в кровати я стояла напротив двух индийских женщин, понимая, что, что бы я сейчас ни сделала, результат будет удручающе печальным.

- Начнем с махов руками и наклонов! Главное – не забывайте дышать! Да, старайтесь – сначала всем трудно, потом будет легче!

- Как это делать?! – со стоном спросила мама Акинчана. Она пыталась наклоняться, но ей мешал живот. Да прямо так, что любая ее попытка склониться вниз или в сторону была просто невозможной.

- Хорошо, давайте попробуем начать с позиции лежа! – радостная Анурада впорхнула в дом, и, спустя минуту появилась во дворе с ковриками для йоги. Но и тут тоже нас ждал провал - как мы не старались, но у мамы Акинчаны не получалась ни планка, ни малейшей амплитуды при попытках качать пресс. Проще сказать, у мамы Акинчаны просто не получалось сдвинуться из позиции «лежа» ни в одну из сторон… В процессе своих попыток Акинчана много говорила, подергивала ногами и бурно жестикулировала. И, самым сложным в этой ситуации было не начать смеяться вслух, но я крепилась из последних сил.

- Хорошо, встаем! Будем приседать! - боковым зрением я заметила, как в десяти метрах от нас присели на обочине трое мужчин, с большим интересом наблюдавшими наши экзерсисы. Зрители смотрели так, как смотрят пятилетние дети на медведей, которые прыгают по цирковой арене. Еще бы! Во Вриндаване женский спорт, также, как и женская карьера, считался понятием ненужным, а потому несуществующим! Но вопреки всему и всем мы продолжали!

- Матаджи, слушайте внимательно – главное не выносить колени вперед! Итак, вдох! – Акинчана собралась, вдохнула, и, как-то очень стремительно присела!

- Не нужно было так низко, матаджи! Но для первого раза хорошо! Очень хорошо! – подбадривала я. – Теперь поднимаемся!

- Руку дай! Иначе я не встану! – Анурада моментально протянула маме руки, и, с большим трудом подняла ее.

- Ну, нет. Давайте попробуем еще раз! Можете держаться за меня! – мне очень хотелось, чтобы у Акинчаны получилось хотя бы что-нибудь!

- Матаджи, давай закончим! Уже мы устали очень! – Акинчана поправила свои растрепавшиеся волосы и похлопала меня по плечу! Пойдемте в дом, а то холодно здесь очень! Стоит ли говорить, что для Акинчаны эта спортивная попытка стала первой и последней и в моих утренних тренировках осталась одна только Анурада. В моей крохотной комнате мы учились, старались и мечтали быть красивыми!

Я грезила о том, чтобы бегать.... Но несмотря на то, что в первые индийские недели мой рассеянный склероз отступил, как будто бы его и не было, бегать я все так же не могла – стоило мне начать двигаться чуть быстрее, чем обычная ходьба, как земля просто уплывала из-под ног. Все, что я могла делать вместо таких любимых мной пробежек, это просто бродить взад-вперед по нашему крошечному полю с бутылкой в руках, и, пить-пить, пить эту воду, веря в то, что это странное индийское лечение сделает меня снова здоровой.

- Прабу, а вы не знаете, почему в поле расставлено там много бутылок с водой? Может, это тут так много людей лечится таких, как я? Тогда зачем они бросают свои бутылки? – во время очередных вечерних посиделок я решилась спросить у Валабы о том, что мне было непонятным во время моих полевых прогулок.

- О, матаджи… Просто многие люди привыкли так ходить в туалет, понимаешь… Сейчас уже у многих есть унитазы, но привычка ходить в поле – осталась. Это как единение с природой, понимаешь… Свежий воздух, пение птиц. А никакой индус не может сходить в туалет и не помыться после этого! У нас не принято пользоваться бумагой, а только водой!

Что думала я?.. Уже много дней назад, когда я согласилась поселиться в этот дом, когда выкупалась в пластиковом ведре и поела гороха, наложенного мне в тарелку голыми руками, я думала, что это и есть мой предел, моя черта, больше которой я вынести уже не смогу. Но нет. Снова и снова черта невозможного отодвигалась. Я злилась, кривилась, по телефону жаловалась Вите и друзьям, но терпела. Сталкиваясь с очередным тупиком, я смеялась и шутила. В случае с моим пустырем – я наконец-то получила ответ на мучивший меня вопрос: каким образом несколько бродячих в окрестностях собак и свиней могут сделать такое большое количество кучек.

Шутки шутками, но в свой первый Вриндаванский месяц я смотрела на календарь с одной только мыслью: «Отпусти меня, Индия! Подари мне здоровье и отпусти - в мой прекрасный понятный мир! Потому, что здесь мне все чужое, неблизкое! Отпусти меня!

Мое меланхоличное размеренное существование нарушилось внезапно, когда, выйдя в свое загаженное индусами поле, среди бродячих быков и собак я заметила серого теленка. Он появился на нашем пустыре из ниоткуда и был таким худым и слабым, что с трудом переставлял ноги. В свою Киевскую жизнь я всегда помогала приютам для бездомных животных, но за недели, проведенные в Индии, волонтер практически умер во мне потому, что в индийской нищете мне редко удавалось выделить нуждающихся – во Вриндаване слишком большое количество людей, коров и собак были одинаково худыми и изможденными. Я смотрела вокруг себя и понимала, что каждое из этих живых существ было бы счастливо тарелке супа или просто куску хлеба. В свои первые дни в индийском доме, когда я еще не понимала, куда попала, я покормила своими лепешками бродячих коров и собак. И, поэтому теперь, стоило мне выйти на крыльцо дома, как вся эта окрестная орава сбегалась и преданно всматривалась мне в глаза. Я кормила всех приходящих без разбора, но появившийся теленок показался мне не таким, как остальные. Я не могу объяснить, но с первого взгляда я поняла, что он – особенный, что он – мой!

Вот так - с пятнадцатого дня моей жизни в индийском доме у меня появился друг! А значит, закончилось мое вриндаванское одиночество! Имя Бенджамин возникло в моей голове совершенно случайно и показалось подходящим. Нырнув в интернет, я поняла, как угадала с именем – Википедия гласила, что "имя Бенджамин происходит из древнееврейского языка, означает - «счастливчик, везунчик". По Библии Бенджамин был самым младшим сыном Иакова. Его мать Рахель, которая умерла при родах, назвала его Бенони - «сын боли», однако Иаков изменил его на имя Бенджамин".

Мой счастливчик! Мой теленок! С самых первых минут между нами установилась удивительная и прочная связь. Казалось, что Бенджамин никогда не выпускал меня из виду: если я была в доме, он стоял и терпеливо ждал меня перед входом, когда выходила - он неизменно стоял рядом и терся об меня своими ушами как пес, если я уходила гулять, он тоже шел за мной по пятам. Ну, да – звучит странно и совершенно несообразно жизни больного человека! Прошло меньше трех недель с моего приезда в Индию, а я уже не только успела побывать на базарах, вокзалах и в прочих азиатских помойках, а еще и взять себе на попечение корову!! Нет, я не знала, как управляться с крупным рогатым скотом, и, конечно же, не мечтала научиться. Я просто заступилась за него тогда, когда он, обессилевший от голода и уставший от безрезультатных поисков еды и сочувствия, готов был упасть на землю и больше не подняться.

Звучит мило и очень романтично, но на практике все оказалось совсем нелегко. В первые дни появления Бенджамина я потеряла свою беспечность - отовсюду за моими действиями внимательно наблюдал худой голодный бык! Я очень старалась – накупила Бене витаминов, травы и сахара, читала статьи о коровах, вспоминала свой опыт выкармливания собак и котят, хотя последнее помогало незначительно, если не сказать – не помогало совсем! Бенджамин мгновенно пережевывал все мои подношения, и, продолжал внимательно смотреть мне в глаза. Как будто ждал чего-то… Или просил… Я не могла этого понять!

Также внимательно в мои глаза смотрели и индусы. Им было интересно, как чужестранка будет управляться с коровой: не нарушит ли правил, не осквернит ли традиций… Как я уже говорила, жители Вриндавана были слишком озабочены соблюдением предписаний Шастры. О нашем вопросе Шастра говорила, что корова – это священное животное, которому нельзя давать «нечистую» еду, а потому, все овощные очистки просто сбрасывались в мусорную яму, выкопанную неподалеку от входа в дом. «Чистые и неоскверненные» бездомыши вели за этой ямой пристальное наблюдение, и, конечно же, вступали в борьбу за то, что первым сможет спуститься я яму за объедками. У бедняги Бени не было никаких шансов – его пинали, бодали и отгоняли взрослые окрепшие быки. Он стоял рядом с ямой на своих тоненьких дрожащих ножках и меланхолично наблюдал за чревоугодными утехами своих собратьев.

Как я ни старалась, но в течении нескольких дней своих скотоводческих попыток я поняла, что в одиночку у меня корову выкормить не получится. Хотела я того или нет, но у меня не было вариантов, кроме как приобщить к Бениной судьбе индусов. Не помню, говорила ли я о том, что во Вриндаване я была одной из немногочисленных белых женщин. По непонятным мне причинам с белым человеком считалось престижным дружить, или хотя бы говорить, ну, если не получилось этого, то хотя бы постоять рядом. По этой причине индусы очень старались максимально приблизиться ко мне, рассмотреть диковинный голубой цвет глаз, или, попрактиковать свой английский, состоящий из тридцати фраз пассивного словарного запаса. Чувствуя себя цирковой обезьяной, я избегала общения. Но с появлением Бенджамина решила изменить свое решение! Первым делом я сообщила всем соседям, вхожим в дом, что Бенджамин – это теперь моя корова, давая тем самым понять, что благосклонность к нему будет расценена мной как добрые дружеские отношения между нами. Понятливые индусы очень быстро переключили свое внимание с меня на Бенджамина, и, теперь вместо того, чтобы истязать меня вопросом "How are you?", они громко и радостно звали моего теленка и подкармливали его как могли. Конечно, они не забывали периодически заговорщицки подмигивать мне, подразумевая, что благодаря совместной заботе над Бенджамином, мы теперь друзья, и, практически родня.

Но все же основную часть забот взяла на себя семья, в которой я жила. Валаба прабу привозил мешками с рынка траву и специальную коровью муку, мы соорудили Бене специальное спальное место за оградкой и раздобыли ему теплое одеяло, которое набрасывали ему на спину по ночам. Всего несколько дней организации Бениной жизни очень сблизили меня со всеми соседскими индусами. У них же белая женщина, заботящаяся о брошенной корове, стала вызывать очень сильное восхищение. По крайней мере, я почувствовала, что праздное любопытство в отношении меня сменилось искренним желанием помогать и поддерживать меня в моих действиях и лечении.

Глава 34

«Харе Кришна, харе кришна, харе кришна, аа-а-а!» – сквозь сон в мое сознание влетел голос Валабы прабу, который привычно начал свою утреннюю молитву со звенящими тарелочками.

«Харе рама, харе рама, рама, рама, а-а-а!» - тарелочки зазвенели ритмичнее и громче. Я привычно лежала в своей кровати, но все же что-то было не так! Сквозь неразвеявшийся сон я пыталась доказать себе, что этого не может быть, но это все же было – у меня болела голова и была это та страшная головная боль, от которой мне всегда хотелось умереть. Весь последний год раз или два в неделю мое тело погружалась в нижние круги ада, где от боли меня рвало, трясло, попеременно знобило и бросало в жар. Казалось, что самые злые из демонов стучали по моей головы тяжелыми молотами, гудели страшными голосами и давили костлявыми пальцами на мои глазницы. Ища спасения, я опускала голову в ледяную воду, стучалась затылком об стену, ползла на четвереньках по кафелю ванной комнаты, не в состоянии ни думать, ни сохранять в себе человеческое обличье. В эти часы я становилась не человеком, не женщиной, а просто существом, созданным из чистой рафинированной боли.

«А вдруг это не оно?? Вдруг, если полежать немного, то боль пройдёт?!» - я как будто пыталась заговорить свою боль, выпросить поблажку, чтоб не разжёвывала она меня, не глотая, но мой палач был безжалостен.

«Дзынь-Дзынь» - звенели тарелочки Валабы, и, под эти музыкальные экспромты я стремительно погружалась в вязкое и бездонное месиво своей головной боли. О том, чтобы принимать лекарства, не могло быть и речи – с самого утра меня начало потряхивать и тошнить так, что к обеду я уже находилась в своем привычном неадекватном состоянии болевого коматоза с непрерывной рвотой, потемнением в глазах и абсолютной слабостью.

- Матаджи, но тебе нельзя принимать никаких лекарств, кроме тех, что дал тебе врач, - Анурада сидела на моей кровати, очень искренне пытаясь как-то помочь мне.

- Анурада, а что мне можно? Может, есть какое-то натуральное аюрведическое средство?? – я лежала на кровати с закрытыми глазами и мямлила что-то про возможности чудесного спасения. Мои домочадцы действительно очень старались, и после того, как я испробовала все приемы типа массажа висков, камфорного масла, имбирного чая и листьев базилика, я безвольно потянулась к привезенным из Киева триптанам – сильным обезболивающим, которые в большинстве случаев помогали. В тот день, в девятнадцатый день моего лечения мне повезло, и, уже через полчаса я стала возвращаться к нормальному человеческому состоянию, в котором я могла думать, видеть и ходить без заносов в стороны. Как обычно после приступов, мне не хотелось никаких активностей, и, поскольку я пропустила прием лекарств и у меня не было необходимости пить воду, в следующие тринадцать часов я просто пролежала ветошью на кровати.

«Дзынь-дзынь» - звенели тарелочки Валабы, возвещая утро следующего дня. Я открыла глаза с чувством, как будто я только что вернулась из серой вязкой темноты, которой сложно придумать даже название. Я чувствовала себя так, как будто все предыдущие сутки меня избивали ногами, но какое счастье – я была все еще в этом мире, в этом теле и в ясном сознании!

Тело гудело как провода высоковольтных линий, ну, и Бог с ним, - думала я. Я вышла из дома в брезжащий рассвет вриндаванского утра, вдохнула влажный воздух спящего поля и казалось мне, что жизнь началась только что! Заново! Без прошлого и без будущего. Впрочем, так мне казалось всегда на следующий день после боли.

Но все же было одно отличие – если в Киевской реальности я быстренько сгребала себя в кучу и возвращалась к точке, в которой я выпала из жизни, в Индии выход из приступа произошел по-другому – я смотрела на встающее из-за горизонта солнце и мои забитое информацией сознание как будто обнулялось. В то утро я не вернулась в свою колею, а наоборот - пропустила зарядку и мой мозг напрочь отказался воспринимать книжку об интернет маркетинге. Вместо этого весь день я разглядывала старые фотографии, медленно гуляла по пустырю и вдруг поняла, что жизнь замедлилась. Что вместо того, чтобы думать о том, что происходит за тысячи километров от меня, я была сосредоточена на созерцании павлинов, которые трусливо прячутся в кустах по соседству и своих ощущениях. Не мыслях, нет, а именно ощущениях – солнца на своей коже, запаха жаренных лепешек и какой-то непонятно откуда взявшейся нежности, которая была внутри меня, и, так и хотела выплеснуться наружу!

«Но что ж за меланхолия!» - поругала я сама себя, и, утро следующего дня уверенно решила начать как положено – с зарядки, с рабочей книги! Проглотив дозу своих лекарств, я заняла позицию для отжиманий, простояла несколько секунд, и, безвольно рухнула вниз на пузо.

«Что за ерунда!» – я практически разозлилась, и, снова повторила попытку. Но, увы – я еле отжалась два раза и снова завалилась на пол. Я чувствовала какую-то странную слабость и усталость. Не похожую на рассеянный склероз, а какую-то другую - как будто я месяц проработала грузчиком. У меня ныли мышцы и буквальным образом гудели вены. Они отчего-то были вздуты, прорезая все мое тело темными линиями.

«Ладно!» - подумала я, и, открыла книгу. Я перечитывала страницу снова, снова и снова, но смысл как будто ускользал, и, книгу тоже пришлось закрыть. Происходящее было непонятно и странно до такой степени, что я еле дождалась утра в Киеве, когда можно было позвонить Маше.

- Ну, наконец-то! И тебя проняло! Мы, когда лечились, не всегда могли с кровати подняться! Очень сильная слабость и упадок сил! – рассказывала Маша в мою телефонную трубку! – Я на этих таблетках себя чувствовала себя также, как на химиотерапии, а ты две недели скакала, как будто ты в СПА курорт приехала!

- Ну, слушай, может, у меня пройдет еще?.. – я пыталась казаться бодрой и убедить Машу и саму себя в том, что со мной ничего подобного не случится.

- Я бы на твоем месте не рассчитывала! Но уже как будет! Если ты чувствуешь слабость, значит таблетки работают! Очень прошу тебя – отдохни! Даст Бог, вылечишься, вернешься домой и станешь хоть Мисс Олимпией! А сейчас твоему телу будет очень тяжело. Так ты хоть не мучай его еще больше!

- Ладно-ладно, Маша! – я явно спешила закончить разговор потому, что Машин прогноз о непреходящей слабости до самого конца лечения мне искренне не нравился!

Прошел еще один день.

Мне очень хотелось сказать себе и всем о том, что все у меня бодро, но нет! Вены вздувались и гудели, мышцы ныли так, как будто я прожила какое-то серьезное спортивное напряжение, и, книги просто не желали укладываться в моей голове. Вот так, вопреки моему желанию и усилиям, начиная с девятнадцатого дня лечения мой четкий вектор жизни резко изменился – я оказалась не в режиме, не в системе. Но где? Где оказалась я?

С девятнадцатого дня таблетки индийского врача каким-то странным, до сегодняшнего дня непонятным мне способом заставили меня нырнуть в себя, и, на долгое время полностью отказаться от того, что я считала смыслом своей жизни, своей обязанностью, и, своей, мягко говоря, победой над собственной ленью. С того самого дня я перестала ходить к отельному интернету на переговоры со своими сотрудниками, понемногу один за другим удалила все рабочие чаты, попросив тревожить меня только по вопросам, которые касаются исключительно меня. По утрам вместо того, чтобы читать, конспектировать, руководить рабочим процессом или приседать, я подолгу смотрела на себя в зеркало.

- Какие у меня ресницы… не очень густые и не очень длинные. И морщинки под глазами! А глаза все равно красивые – почти синие, как мне казалось… - так странно было все это, но я как будто изучала сама себя, привыкала к самой себе, но самое главное, что я запомнила яснее всего - в девятнадцатый день лекарств я почувствовала первые проявления нежности к самой себе.

Нет-нет, вы не думайте, со мной и моей самооценкой всегда все было хорошо, но, согласитесь, мало кто в цивилизованном мире влюблен в собственные глаза. Так вот я почему-то влюбилась. И, начиная с того дня, со мной стали происходить вещи, которые я до сегодняшнего дня считаю волшебством!

«Какое место в вашей жизни занимал отец? Вспомните ваш самый сильный страх? Вы же понимаете, что ваша болезнь появилась не просто так? Нужно понять ее психологические причины!» - рассказывали мне коучи и психоаналитики, которых я посещала в Киеве по рекомендациям друзей. Я очень искренне старалась, и, перепробовала много разных техник типа расстановок и гештальт терапии, но все попытки были смешны своей безуспешностью – слова специалистов летели как будто бы мимо меня и несмотря на мои огромные усилия, никак, совсем никак не проникали в мое сознание.

И вот в Индии, совершенно без моего желания зловонные таблетки как будто столкнули меня с мертвой точки. Сначала робко, а потом все чаще и чаще я стала срываться в воспоминания и переживания из прошлого – я сидела на индийской кровати возле заплесневевшей стены, но видела все чаще не ее! Я как будто перестала замечать внешнюю обстановку. Вместо концентрации на индийской реальности я включала в наушники Scorpions, Земфиру или Metallica и буквальным образом переносилась во время, когда мне было тринадцать, девятнадцать или двадцать шестнадцать лет. В хаотичном порядке мне вспоминалось то, что совсем затерлось, вытеснилось из памяти потому как на первый взгляд не имело никакой особенной значимости. Вот, я – на лекциях в университете, а потом – плачу от обиды на одноклассницу, готовлюсь к экзамену по истории, гуляю с своей маленькой дочкой, а вот – мне 15 лет, и, я смеюсь. Без видимой причины. Громко и заливисто…

Все эти воспоминания вырывались из ниоткуда. Непланированно, нежданно и несистемно, они появлялись в моем сознании, заставляя погружаться в прошедшее время, в прожитые в нем эмоции. Я как будто смотрела кино, и, не удивляйтесь, но очень часто вспоминаемое мной было настолько странно, бессмысленно и нелепо, что я не верила, что это и в самом деле я! Но несмотря на мое неверие, таблетки день за днем толкали меня в прошлое, и, девочка из моих воспоминаний как будто говорила 35-летней мне: «Да, я поступаю именно так! И у меня есть для этого причины!».

«Да!» - соглашалась я, и, заново прожитые эпизоды моей собственной жизни как будто заново складывались в гармошку воспоминаний. С одной только разницей – у меня получалось всецело принять и полюбить девочку, которая их прожила. Так, под конец моего индийского лечения зловонная таблетка помимо физического здоровья даст мне то, что за немалые деньги пытались сделать европейские психотерапевты. Но все это случится только в конце истории!

А пока, в девятнадцатый день своего лечения я сидела на кровати и улыбалась.