Книга, которой пока нет названия (Часть 14)

Глава 38

Была глубокая ночь - около четырёх часов, но за окном было светло как днём.

- И что? Получается, что темноты так и не будет? Такой себе вечный день? - укутавшись в белый гостиничный халат, я плюхнулась на огромную отельную кровать.

- Ага! Вечный день! - с непривычки выглядит странно, но за неделю, что мы будем здесь, ты привыкнешь! - Виктор сел рядом, расправляя полы моего наспех наброшенного одеяния.

- Я думаю, что к этому невозможно привыкнуть! Это так прекрасно! Мне кажется, что я хотела бы остаться здесь надолго только ради того, чтобы никогда не наступала темнота! - я смотрела на лицо своего мужчины в слегка сероватом предрассветном свете и мне казалось, что оно светится изнутри. Тонкие выстриженные щетинки его бороды, длинные темные волосы до плеч сводили меня с ума так, что хотелось смотреть, не отрываясь. - Вить! Ты очень красивый!

- Да ну прекращай! Это просто белая ночь искажает твоё зрение! Я - обычный! Просто ты влюбилась!

- Ну, это само собой! Но ты чертовски красив и без моей любви! И не нужно убеждать меня в обратном! Лучше расскажи, чем заниматься в такую ночь!

- Есть у меня несколько идей! Подвигайся! - Виктор лёг рядом, и демонстративно положил руку на мой живот.

- Ненормальный ты! Мы же ни минуты не спали! Как же мы завтра проснемся на турнир?! - я возмущалась нарочито сердито, но нам обоим было понятно, что то, что случится потом, не имеет никакой власти над нынешним - тёплым, обволакивающим чувством едва начавшихся отношений. Мы целовались безостановочно, забыв обо всем на свете, потеряв счёт минутам, зависая в тёплой июньской ночи эстонского острова под названием Саарема.

- Ничего не говори! Это будет самый лучший наш гольф турнир! Может, сыграем мы и не очень хорошо, но ведь это же не главное сейчас!

- Нет, не главное! - я выдохнула, чувствуя, как по всему моему теплу разливается тепло, отключая все ответственное, сознательное и разумное. - Я люблю тебя очень!

- Дзынь! - о, Господи, что это за звук?! Я пощупала рукой подушку рядом с собой, стремясь выяснить у Вити, откуда этот странный звон... Но куда он делся?! Ведь только что был здесь! - тепло внизу живота было выразительным, ни с чем не сравнимым ощущением близости с любимым человеком.

- Витя? - я позвала громче и от собственного голоса окончательно проснулась. Открыв глаза, я увидела застеленные газетами ниши своей индийской комнаты. Нет! Этого не может быть! Неужели белая эстонская ночь была просто сном?! Но как же ощущения?! Они были такими явными! Такими яркими!

- Дзынь! Харе Кришнаааа! - пение Валабы окончательно развеяло такую прекрасную дымку моего сновидения: со мной рядом не было мужа, и была я ни в какой, ни в Эстонии, а в захолустной Индии, и, да-да... чуть не забыла! У меня был рассеянный склероз в стадии обострения.

«Ладно! И на том спасибо! Хоть во сне поживу счастливой жизнью» - с этой мыслью я сползла с кровати и направилась в сторону того, что в местных широтах называлось душем. Умывшись и почистив зубы, я проглотила свои вонючие лекарства и улеглась на кровать чтобы согласно схеме моего врача выждать часовой перерыв между лекарствами номер четыре и номер пять. Обычно в этот час я досыпала, но в то утро сон не шёл - вместо привычной дремы в голове толпились мысли.

«И все -таки как же это было чудесно! Так много лет мне было хорошо с ним в постели, а потом, после того, как я попала в больницу с РС, все как будто сломалось... как будто стерлось из яркого во что-то размазанное и скучное. Вроде бы все было как всегда... Все, кроме моих ощущений - они были как будто ватными и притупленными, а в какой-то момент мое либидо окончательно погибло... рассеянный склероз сыграл со мной злую шутку: в тридцать четыре года секс просто перестал быть мне интересен. Так, что не помогали никакого рода хитрости типа массажей, фильмов и эротических фантазий - несколько месяцев, предшествующих приезду в Индию, внутри меня был лёд. Тишина. Молчание. Пустота.

«И как же могло случиться, что мне приснился такой сон?! Ведь не было же совсем никаких предпосылок!» - лёжа на индийской кровати я всячески пыталась объяснить сама себе... мозг терзался, путаясь в причинах и следствиях пока окончательно не дал осечку. Я провела ладонью по собственному бедру, и, непроизвольно прогнула спину - каждой клеткой своего тела во мне отзывалась женская природа. Я прикасалась к животу, к груди, к плечам и не верила - мое тело реагировало! Оно чувствовало и было очень живым, податливым!

«Ты очень нужен мне!» - я написала Виктору смс, и не ожидая ответа из-за разницы во времени решила выйти на воздух. Ощущения того утра были до того забытыми и неожиданными, что мне буквально хотелось остыть в прохладе декабрьской ночи. «Ты тоже нужна мне очень!» - телефон звякнул ответным сообщением и в следующую секунду зажужжал звонком от мужа.

- Я даже не знаю, как сказать тебе! - я шагала по грунтовой дорожке нашего поля, рассказывая Вите обо всем и сразу - и о воспоминаниях об Эстонии, и о сне, и о том, как я чувствовала себя когда-то.

- Подожди-ка! Подожди! - я осеклась в своём рассказе от того, что вдруг осознала одну вещь. - Витя! А ты знаешь, что я сейчас иду, как нормальный человек! Витя! Как такое может быть?! - не веря своим глазам, я согнула одну ногу в колене, потом другую... Меня не заносило! Я не падала!

- Слушай! Я попробую присесть сейчас! - я была настолько возбуждена тем, что со мной произошло, что у меня сбивалось дыхание.

- Эй! Не делай этого! Не все сразу! - Витя, находящийся на том конце трубки, пытался приводить разумные доводы, но я категорически отказывалась слушать.

- Ты не понимаешь! Ты представить не можешь, как это за один час вернуть способность нормально ходить, а самое главное - чувствовать! Не мешай! Я присяду! - запихав телефон в карман своей куртки, я вытянула руки вперёд для большей устойчивости, и, медленно начала опускаться вниз. - Я не падаю, ты слышишь?! Я не падаю! - я кричала это то ли в трубку, то ли в предрассветное индийское утро, то ли самой себе. Не падаю, понимаешь?.. - я смотрела на свой индийский дом, одиноко стоящий посреди поля, и никак не могла успокоиться, не понимая кого и что благодарить за то, что я снова жива... в полном смысле этого слова!

- Где вы, Валаба Прабу? – вернувшись со своей десятиминутной прогулки по полю, я очень хотела поделиться новостью.

- Я здесь, матаджи! – Валаба вышел из-за дома вместе с нашим «бродячим» ситхом.

– Харе Кришна, матаджи! – сказали они мне практически в унисон.

- Прабу, смотрите, моя болезнь прошла! Я могу ходить и даже приседать! – я чуть не прыгала от радости, и, видимо поэтому ситх, не говорящий по-английски задергал Валабу за руку, прося перевести мои слова.

- Как я счастлив, матаджи!!! Я знал, что молитва поможет! Я очень старался! И особенно просил за тебя у Ратхи Рани! – лицо Валабы расплылось в улыбке. Он широко раскинул руки так, как будто хотел обнять меня, как это делают люди, вместе победившие что-то очень важное. Но индийская традиция запрещала такую фамильярность, а потому, мы так и остались стоять в метре друг от друга, проживая радость моего такого необъяснимого выздоровления каждый в одиночку.

- Матаджи, я тебя поздравляю! – Рада, вышедшая из дома на наши крики, хлопнула в ладоши и обняла меня.

- Матаджи, Харе Кришна! – ситх, узнавший от Валабы суть нашей радости, тоже очень хотел сказать мне что-то хорошее. Но из-за незнания английского языка он просто улыбался, и то и дело повторял универсальные, всем понятные слова: Харе Кришна! Радэ-радэ! Радешьям!

- Спасибо! Спасибо большое вам всем! - я вошла в дом, но в то утро, это было больше, чем обычный шаг через порог. Я как будто переступила через черту! Все мои притирки и претензии к условиям этого дома, к домочадцам, к их быту, остались как будто за моей спиной, в другой, в предыдущей жизни. В то утро я вошла в дом моей семьи, которую, как водится, не выбирают, а потому, не ругают, не корят и не порицают.

В это сложно поверить, но начиная с того утра, когда болезнь как будто выронила меня из своих лап, я действительно и всецело приняла свою новую жизнь, и, даже больше - я ее полюбила! Теперь по комнате с заплесневевшими стенами я ходила с песнями, а серый потрескавшийся кафель перестал иметь хоть какое-нибудь значение. Анурада, от приходов которой я так раздражалась вначале, стала мне подружкой! Накупив в местной лавке индийских кремов и масок, мы втроем с Акинчаной часами крутились перед маленьким зеркалом, обсуждая какие-то очень женские штучки: меня одевали в сари, рассказывали какие-то хитрости индийской косметологии, а я, в свою очередь, тоже покупала им какие-то одежки и рассказывала о том, к чему дошла наша цивилизация в части ухода за лицом и телом. Я училась готовить горох, и, меня больше не возмущала металлическая тарелка, заменявшая крышку на раскаленной сковороде.

«У меня получилось!» - кричала я от восторга всякий раз, когда, сидя на корточках над напольной плиткой, мне удавалось сбросить тарелку в сторону и не обжечься!

Мое чувство жалости к себе сменилось ровным спокойным мироощущением – я вдруг начала относиться к своему пребыванию в Индии не как к испытанию, а как к приключению, которое, как мне казалось, возвращает мне не только здоровье, но и что-то еще. Я не могла выразить это словами, но я чувствовала, что с моим сознанием происходит что-то странное. Как будто разжимаются тиски, открываются двери, и, я становлюсь свободна. Я не понимала, и, наверное, не понимаю до сих пор, что это были за ограничения и преграды, но все же - они разрушались и ослабевали. Начиная примерно с сорокового дня от начала моего лечения я отчетливо осознавала, что становилась другой, и, это были не разные проявления моей натуры и не разные роли, о которых я писала раньше! Первым делом из моей головы одна за другой исчезали мысли о тяжелом, катастрофическом, ужасном и непоправимом. Следом за этим стремительно менялись мои понятия о хорошем и плохом - я сидела на стуле все перед тем же убогим индийским домом, наблюдала борьбу быков и собак за власть над мусорной ямой, но больше не ужасалась, не оценивала. Я просто смотрела! Мне кажется, в тот момент я была похожа на маленького ребенка, который еще не умеет осуждать грязный и несовершенный мир и чье внимание не зацикливается, а наоборот - очень легко переключается между событиями, людьми и собственными мыслями.

Это было странно. Очень странно – я продолжала жить все в той же индийской суетливой и крикливой индийской реальности, но мое личное восприятие действительности изменилось до неузнаваемости: мысли стали медленнее, размереннее, глубже! Я замечала и осознавала каждую минуту своего существования, и, существование это казалось мне каким-то наполненным, настоящим, правильным. Оно казалась мне интересным!

Вот так - с бутылкой воды в руках я проживала дни в обветшалом индийском доме где-то на окраине мира, и среди нищенского быта и тотального отсутствия внешних событий, моя жизнь менялась до неузнаваемости. По европейской привычке, мне хотелось сложить план моих последующий позитивных изменений и побед над самой собой, но мои лекарства и Индия решительно не допускали никаких планов! Впереди меня ждал очередной провал.