Книга, которой пока нет названия (Часть 26)

Глава 56

Я бы хотела написать, что дни полетели за днями, но все было совсем не так!.. Дни за днями летят в Европе, а в Индии каждый день кажется бесконечно длинным, наполненным событиями, мыслями, какими-то новостями и открытиями. Мой индийский день был очень похож на те дни, которые я проживала в детстве – страшно длинным, почти бесконечным особенно тогда, когда чего-то очень сильно ждешь. Ждала ли я чего-то? – Нет! От моего изначального ерзанья, когда я считала каждый индийский день и час наказанием, посланным мне за самые злые проступки, не осталось и следа. Я пила свою воду, медленно бродила километрами арамбольского пляжа, и даже с помощью Радеша сумела подняться на нижнее смотровое плато! Мой РС – незаметный людям, и, тщательно задраенный мной на куда-то в самую глубину моего сознания и тела не проявлял себя агрессивно, но все же существовал: я так и чувствовала неповоротливость и грузность. Так, как будто к моими ногам и рукам прочно привязаны тяжеленные гири, а грудная клетка как будто раздавлена большим монолитным камнем. Об этой тяжести можно было даже и забыть, как никак, а - не прыгать, не бегать, двигаться медленно, с опаской за годы существования болезни вошло у меня в привычку. Подаренное вонючей таблеткой ощущение слабости и вялости замедляли меня еще больше, но я не роптала и больше не жалела себя – заторможено и смиренно я подстраивала свою жизнь под ограниченные возможности своего организма.

- Лен, привет! Как ты там? – Маша ворвалась в мою жизнь телефонным звонком в момент, когда я спускалась со своей горы, направляясь на завтрак к Анилу.

- Привет, Маша! Я нормально! Сегодня как раз собиралась на пляж сходить, а то не была уже два дня!

- О, пляж – это отличная идея! А я тебе с предложением звоню, но получается, что вместо пляжа твоего! – Маша в привычной ей манере засмеялась в трубку. - Помнишь, ты хотела маникюр? Вот девочка вернулась из Непала и сегодня могла бы тебя принять! А потом сходили бы с тобой в храм! Давно хочу показать тебе! – Маша была в приподнятом настроении, и, было очень похоже, что хотела поделить со мной какими-то хорошими мыслями.

- С маникюром фантастическая идея! Особенно ввиду того, что у меня его не было уже месяца два! И, раз такая удача, то я, конечно, отменю свой пляжный день!

- Вот и отлично! Я тебе сейчас сброшу локацию и номер телефон, а как ты справишься, я за тобой заеду и поедем уже дальше по нашей программе! – Маша сказала еще пару слов об ориентирах в направлении дома, где находился мастер маникюра, и, пообещав быть на связи, положила трубку.

Наспех проглотив свой горох, я пошагала по арамбольским переулкам в неизвестный мне район под названием Геркарвада, и, воспользовавшись Машиными комментариями достаточно быстро нашла дом, в котором я ожидала исключительно маникюр. Но, как и много раз до этого – я ошибалась! Девочке по имени Оксана суждено было стать не просто моим мастером, но человеком, посредством которого Индия начала заполнять мои внутренние пустоты, образовавшиеся после приступа.

- Садись вот сюда! Воды тебе сейчас принесу и начнем! – худощавая короткостриженая девочка лет тридцати раскладывала на столе инструменты и улыбалась так приветливо, как будто мы были давно и хорошо знакомы. – Мы только вернулись, потому суета такая! Но ты не обращай внимания! Рассказывай!

- Что рассказывать? – я опешила от неожиданно радушного приема и стыдливо прятала в мисочке с водой свои неухоженные руки.

- Все рассказывай! Первый раз на Гоа? Как ощущения? Вот прямо интересно мне! – Оксана одела тонкий темно-синий фартук и начала маникюр, периодически останавливаясь и глядя мне прямо в глаза, при этом неизменно улыбаясь.

- Ну, я из Вриндавана приехала сюда. Болезнь у меня… - я открыла рот для того, чтобы продолжать рассказ, но Оксана резко перебила меня: «Никакой болезни нет у тебя!! Не смей даже говорить!»

- Хотелось бы так думать, конечно, но увы… - я слегка напряглась от тона Оксаны, но при этом мне было все еще интересно – что конкретно имеет ввиду моя новая знакомая.

- Смотри, Лена – здесь непростое место! Здесь мысли и реальность практически совпадают! Двигаются очень близко друг к другу! Если в обычном мире ты будешь говорить о том, что больна, то обязательно когда-нибудь заболеешь. А вот в Арамболе твои слова становятся реальностью очень быстро – иногда даже мгновенно, понимаешь?..

- Ой, ну теоретически, понимаю, конечно… Но верится не очень… - я косилась на свои ногти, которые усилиями индийской таблетки обрели приятный розовый цвет, а усилиями Оксаны отчищались от отросшей кутикулы и превращались в очень даже приятное зрелище.

- Вот и напрасно ты так! В Арамболе ускоряется карма! То, что думаешь и то, что ты говоришь вслух – это и есть твоя жизнь! – Оксана отложила в сторону ножницы и рассказала несколько историй, которые казались мне фантастическими: как на Гоанских землях на глазах у многих очевидцев сбывались слова и пророчества. И, это было похоже то ли на чудо, то ли на рок…

- Это Божий промысел, ты считаешь? – я так увлеклась реальностью Оксаниных историй, что на какой-то момент даже забыла о существующих лично у меня убеждениях о Божественном, и, о силе человеческой воли.

- А вот я не знаю, Лена! Мы с подружкой уже много лет проводим по полгода вне России – в Азии, в Индонезии – везде, в общем, где тепло. Разных видели Богов и храмы, и, знаешь, не могу сказать, что в какой-то из религий я бы хотела задержаться. Но вот Гоа! Где бы мы ни были – в Тайланде, Вьетнаме, на Бали, в Малайзии, на Шри Ланке – мы всегда возвращаемся сюда! И причина не в деньгах! Везде мы на маникюрах зарабатываем гораздо больше, чем здесь… Сюда душой тянет как-то, и, кажется, что здесь не нужен храм – с этой земли можно обратиться напрямую к Богу, каким бы ни было его имя!

- Интересно, Оксана! Я буду думать об этом! – я вспомнила, и, зачем-то рассказала Оксане историю о женщине из ЮАР, которая приехала на Гоа молиться и искать лечение для сына, больного рассеянным склерозом

- Твоя история, Лена, тоже фантастическая, а думать особо не надо! Если ты почувствуешь Гоа, то вот эта энергия, или Бог – как хочешь называй – будут разговаривать с тобой неприкрыто и явно – на каждом шагу! А пока не началось это, просто думай и говори о том, что ты – здорова! Я не могу объяснить тебе как это работает, но я уверена, что работает наверняка! – Оксана сложила инструмент в камеру для стерилизации и подмигнула мне. – Еще можем брови покрасить, если хочешь!

- Конечно хочу! Спасибо тебе большое за маникюр! И за брови! – после Вриндаванских лишений это прямо настоящее счастье! – взгромоздившись на кушетку, на которой Оксана красила брови, я послушала еще одну чудесную историю, случившуюся на Гоа с кем-то из Оксаниных клиентов, и, в который раз словила себя на мысли, что все эти истории я слышу не просто так. А для чего?.. – В тот день у меня не было ответа. Но я точно помню о том, что начиная с того дня я решила думать и говорить о том, об РС в прошедшем времени. «По крайней мере, мне это ничего не стоит!» - рассудила я, прощаясь с Оксаной и усаживаясь на скутер – прямо за Машиной спиной.

- Отсюда могли бы и пешком пройти, но я не хочу здесь скутер бросать! - с этими словами мы с Машей тронулись с места, и спустя всего минуту остановились перед большой бетонной лестницей, уходящей в гору. По обеим сторонам лестницы были зелёные кусты и ещё какие-то деревья. Они цвели и от этого цвета воздух наполнялся легким воздушным ароматом так, что после запылённой арамбольской дороги казалось, что попадаешь в другой мир - тихий, тенистый, благоухающий.

- Мне здесь уже нравится! Тишина такая! По сравнению с Вриндаванскими храмами выглядит очень подозрительно! - я поднималась по лестнице и реально вслушивалась: этот храм должен же издавать ну хоть какие-то звуки!? Но тишина нарушалась только птичьими трелями и шорохом каких-то мелких зверьков в траве под кустами.

- Ну, вот мы с тобой эту тишину сейчас и нарушим! Хочешь спеть? - Маша в присущей ей манере смеялась, и, я чувствовала, что я снова теряю грань между правдой и шуткой.

- В каком смысле спеть?! Предлагаешь мне в церковный хор записаться? - не найдя никакой лучшей реакции, я решила даже немного обидеться, но времени на это мне досталось всего несколько секунд: ступени закончились, и, мы оказались на открытой площадке наверху горы. По центру площадки стоял совсем крошечный оранжевый храм - едва ли больше восьми квадратных метров! Рядом с ним на каменных ступеньках сидели несколько человек. Обычные люди, не привлекающие особого внимания ни стилем поведения, ни одеждой, просто сидели возле храма: некоторые задумчиво смотрели куда-то вдаль - туда, где бесконечным пространством расстилалось море, а некоторые из сидящих неспешно разговаривали о чем-то. К одному из таких мужчин мы с Машей и подошли.

- Здравствуйте, я очень рада встретить вас здесь! - Маша села на ступеньку рядом с ничем не примечательным человеком, и, я не нашла ничего лучшего, чем просто последовать ее примеру.

- Познакомься, Лена, это настоятель храма! А это - Лена! - Маша развела руками, представив нас друг другу, и, дождавшись наших дружественных кивков, задала настоятелю несколько вопросов с упоминанием названий то ли Богов, то ли праздников… Что бы там ни было, но смысл вопросов, и, соответственно ответов, остался мне непонятен. Я сидела на ступеньке смиренно кивая и выжидая, когда же уже пойдёт речь о божественном и мистическом… Но, вопреки, моим ожиданиям Маша с настоятелем были настроены совсем на другую волну - смеялись и шутили в вопросах, смысл которых, снова-таки никак не фиксировался в моей голове. «Про Ханумана говорят вроде… Это, кажется, обезьяна у них священная…» - я меланхолично сидела, вылавливая смысл беседы, но совершенно неожиданно девушка, сидящая в метре от нас, заливисто и громко запела:

Imagine there's no heaven

It's easy if you try

No hell below us

Above us, only sky!

«Ничего себе!» - пронеслось в моей голове… «Богохульствует прямо перед храмом! Ещё и в присутствии настоятеля…» Я косилась попеременно то на девушку, то на настоятеля - какой никакой, пусть в пляжных штанах и без всяких священных атрибутов, но все равно! При этом девушка, которая между тем, обладала очень красивым голосом, поднялась со ступеньки, и повернувшись лицом к храму, продолжала петь ещё громче и выразительней!

Imagine all the people!...

Все последующее произошло в одну секунду: настоятель, который вот только что обсуждал с Машей какие-то религиозные вопросы, резко поднялся на ноги, и, затянул вместе с девушкой. «You may say I’m adreamer!” заводила девушка, и ей вторили настоятель с ещё одним парнем, который неожиданно присоединиться к песне.

- But I’m not the only one! - повторила я шёпотом, понимая, с каждым словом поющих перед индийским храмом становится все больше!! И это выглядело естественно и гармонично, хоть и по-прежнему противоречило нормам и правилам, существующим внутри моей головы.

- Скажите, а разве можно в храме петь нерелигиозные песни? - воспользовавшись тем, что девушка закончила куплет, и, пыталась настроиться на следующую песню, я задала Маше и настоятелю вопрос, непонимание которого мешало мне быть полноценным участником происходящего.

- Ну, конечно, можно, Лена! Это же храм Шивы - покровителя песни и танца! - Маша рассмеялась в свойственной ей манере и похлопала меня по плечу.

- Спетая от души песня - это как молитва! - настоятель дополнил Машины слова своим пониманием процесса, и жестом пригласил меня подойти ко входу в своё маленькое святилище.

За зарешеченной дверкой посреди храма стояла маленькая белая статуэтка красивого статного мужчины с длинными убранными в тугой узел волосами. Он застыл в танце: вытянутый как струнка - с одной ногой, согнутой в колене и руками, раскинутыми в стороны, он закрыл глаза, и, на его лице читалось блаженство и умиротворение.

- Шива танцует и поёт лучше всех когда-либо живших людей и Богов. И, когда приходит время, Шива начинает свой последний танец, в котором разрушается старый мир. И нет в мире ничего красивее этого последнего танца и этого танцующего Бога! - настоятель восторженно рассказывал о Боге своего храма, а я смотрела на статую как заворожённая! Это же тот самый Бог, чья огромная белая статуя стояла посреди Вриндаванского храма! Это же тот Бог, который принял тогда мои цветы, и, я посчитала это хорошим знаком!

Пока я вспоминала свой поход во Вриндаванский храм, группа людей запели Beatles, а настоятель храма, покинув меня в созерцании маленькой статуэтки, подпевал им, обнявшись с Машей. Песни сменяли одна другую, и, совсем не всегда звучали прекрасно в исполнении случайно встретившихся людей, но то, что я чувствовала, сидя на ступеньках крошечного храма, было похоже на реальное богослужение - искреннее, чистое и возвышенное. Люди пританцовывали, периодически брались за руки, повторяли понравившуюся песню во второй раз, теряя счёт словам и времени. И, это - совсем не фигура речи! Песня этих людей была не менее одухотворенной и искренней, чем пение церковных хоров, которые я любила слушать в разных городах мира.

- Спасибо тебе, Маша, за такой опыт! - мы спускались по ступенькам в индийский полдень, и я снова ощущала, как за полдня Индия напаковала меня мыслями и открытиями в количестве, практически невозможном в привычной европейской жизни.

- Вот так вот можно просто петь и молиться Богу? - не успокаиваясь, я терзала Машу вопросом, ответ на который как будто дарил мне крылья, открывал новую истину, а вместе с ней и новый путь - к Богу, который я так часто начинала, но все же никак не могла начать идти по причине неприятных мне религиозных запретов и условностей.

- Можно петь, танцевать, и даже молчать! Чистая мысль, Лена, это самая сильная молитва! Может быть, даже самая любимая молитва Шивы! Маша рассказывала мне прописные истины индуизма и суетилась возле скутера, пытаясь открыть заевший ящик для вещей.

- Вот и буду молчать! А если и говорить, то только хорошее! - я во второй раз пересказала Маше свои впечатления от встречи с мастером маникюра.

- Лен, я рада! Я правда очень рада твоим мыслям! Я это вроде бы и знала, но вот вместе с тобой тоже переосмысливаю как будто заново! Потому, спасибо и тебе! - мы распрощались на въезде в Клиф, и я, посмотрев на часы, всё-таки решила зайти на пляж - остыть в морской воде от полуденной жары и прогулять немного свои новые мысли. Мне было невдомек, что в сегодняшнем дне меня ждёт ещё одно грандиозное событие, которое станет началом выздоровления моего тела от злой болезни пол названием рассеянный склероз!

Глава 57

«Я здорова! Я здорова» - повторяла я по научению Оксаны всю дорогу от начала Клифа до Sweet LakeBeach. Но многократное повторение слов, увы, никак не убавляло ощущений, с которыми жило мое тело уже несколько лет: тяжесть и неповоротливость шагали со мной нога в ногу. И все бы ничего, если передвигаться по ровной поверхности, медленно и исключительно прямо! Но любое ускорение, смена высоты и направления движения выворачивали наружу всю мою немощь - я демонстрировала полную раскоординацию, хватала руками воздух, и, в конечном счете падала на землю, обещая себе больше никогда даже не пытаться…

«Я здорова!» - продолжала я бубнить настойчиво сама себе! «Я ясно представляю себя легкой! Бегущей! Я помню, как это делать!» продолжала я настраивать сама себя до самого момента моего входа на пляж.

-Эй, Лена! - Радеш, заметивший меня сразу после того, как я спустилась с камней, шёл мне навстречу и держал в руках что-то белое.

- Привет, Радеш! – приблизившись, я поздоровалась и поняла, что в руках у Радеша было фрисби - пластиковая летающая тарелка.

- Я так рад, что ты пришла! Расскажи, как у тебя дела?

- Нормально дела, спасибо! - я понемногу отходила от самовнушения «Я здорова», проводимого себе самой на протяжении всей моей дороги от Арамболя до пляжа. - А как ты?

- А я хорошо! Радеш жестикулировал руками больше обычного. Так, как будто за время нашего необщения у него произошло что-то интересное и важное. - У меня здесь друг! Из Дели! Мы играем во фрисби!

- Здорово тебе! - не имея идей того, как поддержать разговор о друге из Дели, я молча шагала по пляжу в сторону своих заветных валунов. Радеш шёл рядом, и, было видно, что очень стремился хоть как-то продолжить диалог.

- А что ты делала сегодня? Как ты чувствуешь себя? Слушай… может, ты хотела бы поиграть со мной во фрисби?.. - этот вопрос - такой безобидный и заурядный, влетел в мое сознание острым осколком, и приземлившись в растревоженные утренними событиями мысли, вызвал очень странную реакцию: «Это так гадко - врать! Самой себе внушать то, чего нет, угождая очередным «просветленным» знакомым! Как ты чувствуешь себя, Лена?!» - мой внутренний собеседник, так долго дремавший в динамике Арамбольских событий, появился как из ниоткуда и закричал мне в лицо самую правду… Отвратительную правду о моей немощи, которая у всех склерозников рано или поздно заканчивается инвалидностью. И, этот визг о правде, так тщательно заглушаемый мной годами и так неожиданно прозвучавший на Арамбольском пляже, сработал как спусковой крючок. Я посмотрела на солнце, ярким пятном висящие в небе, себе под ноги, на море, медленно отползающее с берега по всем канонам отлива, и, остановилась, как будто в ступоре. Так, как будто бы только что потеряла цель – куда и зачем мне идти??

- Лена, что с тобой? Мы же не дошли ещё до твоих камней! - Радеш стоял со мной рядом и семенил маленькими вопросами, искренне не понимая причины остановки.

- Мне плохо, Радеш! Мне очень-очень страшно! - я выговорила слова, которые жили внутри моей грудной клетки от дня моего приступа, обозначавшегося параличом. - Мне страшно, ты понимаешь? - я села на песок, и уронив голову на согнутые колени, дала наконец-то волю своему страху. Покидая пределы моей грудины, страх выходил наружу дрожью и слезами - так резко и внезапно полившимися из моих глаз прямо в индийский полдень и в ничем не повинное сознание уборщика пляжа.

- Лена, не плачь! Лена! Почему ты боишься? - опешивший от происходящего, Радеш то хватал меня за руки, то тряс за плечо, пытаясь выловить в моих усиливающихся рыданиях хоть что-то членораздельное. Бедный парень старался изо всех сил разобраться в состоянии, в которое я соскользнула неожиданно и непонятно для самой себя.

- Ты иди, пожалуйста, Радеш! Ты иди к другу своему или куда там, а я немного побуду одна здесь! - я прятала лицо в ладони и рыдала как редко когда в жизни, и, причина тому была более, чем странной - я просто позволила себе встретиться один на один с ужасом так долго жившим внутри меня. Встретиться по-настоящему, без лжи, без приукрашавший и ненужных слов. И, встретившись вот так, осознать грандиозность своей беды… своей боли и своего страха.

- Эй, подожди, Лена, не плачь! Я не пойду никуда. Ты мой друг! Я хочу, чтобы ты не плакала! - Радеш заметно волновался и собирал в кучу все известные ему добрые слова, но вопреки его стараниям мое воображение продолжало штамповать образы умирающего от РС и мой плач только усиливался.

- Ты не знаешь, Радеш! А я ведь болею такой страшной болезнью! Такой, что я не могу нормально двигаться! Очень хочу и не могу, понимаешь?!

- Понимаю! Я знаю такую болезнь! - Радеш начал рассказывать историю про чьи-то сломанные ноги, то ли - руки, но все его слова в плохом переводе на английский были очень похожи на горячечный бред, и, вызывали во мне новые приступы плача.

- Замолчи, я прошу тебя! Моя болезнь не имеет ничего общего со сломанной ногой. И я просто очень боюсь, понимаешь?! Боюсь, что так и останусь до конца жизни такой вот раскоорлинированной! А то и вообще - парализованной!

- Страх - это очень плохо! - эта фраза Радеша показалась мне тогда самой глупой из всего, что он только мог бы придумать, а потому, отвернувшись от него в другую сторону, я тихо и молча стирала слёзы, которые к моей большой радости стали понемногу стихать.

- Лена! Нельзя бояться! Это - самое плохое, что ты можешь делать! - Радеш тряс меня за плечо с завидной индийской напористостью, и, явно не собирался наблюдать мое горе сидя в стороне. - Лена! Я думаю, что можешь играть во фрисби!

- О, Господи, Радеш! Я могу не выронить из рук стакан, и, это уже и есть моя победа! Могу идти, не спотыкаясь! И ты, не зли меня, пожалуйста, идеями про фрисби! - понемногу возвращая себе самообладание, я начала восстанавливать внезапно рухнувшие границы - ещё бы, сижу рыдаю перед уборщиком пляжа…

- Лена, пожалуйста, поиграй со мной! - Радеш смотрел на меня своими чёрными глазами, не моргая. Так, что в какой-то момент мне стало даже не по себе от его напористости.

- Я не могу! Или ты понял всего того, что я тебе рассказала только что?! – в какой-то момент я осознала, что уже с трудом сдерживаю злость на комментарии Радеша, которые искренне казались мне неуместными и глупыми.

- Я понял, Лена, но ты же говорила, что ты пьёшь лекарства… А вдруг, ты уже можешь?.. Давай попробуем! – я не видела лица Радеша потому, что сидела к нему спиной, но была уверена, что он очень волнуется. Еще бы – он всегда старался мне угодить, а здесь прямо противоречит мне и убеждает в том, в чем сам никак не может быть уверен…

- Слушай, нельзя быть таким надоедливым! Раз говорю, что не могу, значит и не надо на меня давить! – я вытерла последние слезы и повернулась к Радешу, будучи уверенной, что после этой фразы он точно стушуется, но я снова ошиблась.

- Смотри! Поймала же! - с этими словами Радеш впихнул мне в руку фрисби и хлопнул в ладоши. - Мы попробуем сначала близко и легко кидать! Я умею бросать прямо в руки! Давай попробуем, пожалуйста! А вдруг тебе помогли уже твои лекарства! - Радеш встал передо мной в полный рост и протянул руку, предлагая и мне тоже подняться.

«А в самом деле! Как давно я пробовала последний раз?..» - вытирая остатки слез, я поднялась на ноги и отдала Радешу его фрисби. «Сейчас кину два раза ему, чтобы отцедился и домой пойду - хватит мне впечатлений на сегодня!»

- Сначала я брошу тебе близко! Вот так! - Радеш отошёл от меня на несколько шагов и бросил фрисби так, что не словить его было почти невозможно. Хлопнув в ладоши, Радеш стал махать мне рукой, показывая, как повернуть кисть так, чтобы фрисби полетела к нему обратно. - Давай бросай! Я ловлю!

Мой первый бросок был умеренно кривым, но Радеш метнулся по песку юркой ящерицей и словил тарелку, после чего отправил ее обратно мне - мягко и прямо в руки. Ещё один бросок, и ещё… Тарелка из моих рук летела все точнее, а Радеш двигался напротив меня так, как будто имел опыт работы реабилитологом: тарелка прилетала уже не точно мне в руки, но так, что нужно было просто поднять руку вверх, или сделать шаг в сторону.

- Смотри, у тебя получается! Я же говорил, что ты можешь! - Радеш подпрыгивал, ловя мои броски, но и я тоже, незаметно для себя, то наклонялась, то приседала, то… О, Боже! - увлёкшись игрой и забыв о своём диагнозе, я побежала по песку! Несколько метров, но мои ноги вспомнили, как это делать, и, их не сдержал страх!

Как только я осознала собственный поступок, я села на песок, плотно прижав фрисби к груди. «Я не упала! Не упала» - скандировал внутри меня мой собеседник.

- Лена! Ты чего сидишь? Не хочешь играть больше? - Радеш шёл мне навстречу, в который раз пытаясь понять, что же произошло со мной. А понимала ли это я сама?.. - вряд ли! В ту минуту мое тело разрывали исключительно эмоции и психические всплески, прокатив меня за один час от глубочайшего горя до самой радостной радости. Своим тридцатипятилетним умом я понимала, что так резко переключаться между полярными эмоциями могли бы только маленькие дети! Но счастье от осознания собственной подвижности блокировало попытки мозга вернуться в состояние нормального уравновешенного человека.

«Неужели?? Я снова могу бегать!?» - настойчивым визгом звучало внутри меня.

Это был пятьдесят девятый день от начала моего лечения в индийской деревне под названием Ходал.